Последние отзывы

  64  

Кевену Фитцджеральду было наплевать на политические махинации Испании. Его гораздо больше интересовала возможность получить богатую жену и стать уважаемым человеком. И то и другое было одинаково важно для него, рожденного вне брака в семье Фитцджеральдов. Его отец был младшим братом Рогана, священником. Его мать была подругой сердца преподобного отца Барра и умерла вскоре после родов. По-своему отец Кевена был хорошим человеком. Он мог бы отдать младенца в сиротский приют, оставив его тайком у дверей монастыря, но вместо этого признал отцовство и попросил жену своего старшего брата вырастить ребенка. Кейра Фитцджеральд, мать двенадцати детей, согласилась, потому что ее младшей дочери Бевин было в то время уже десять лет.

Бевин была одним из самых ранних воспоминаний Кевена, красивая, улыбающаяся девушка с роскошными волосами и мягкой манерой поведения. Если ее дочь хоть в чем-то похожа на нее, он будет вполне счастлив, но на самом деле для него гораздо больше значило ее богатство. Всю свою жизнь он был вынужден смиренно сносить насмешки и коварные выходки своих двоюродных братьев. Они не осмеливались дразнить его в присутствии его дяди, чьим любимчиком он был, однако свою порцию злобы он получал. Так было до тех пор, пока он не вырос и не поколотил каждого из своих двоюродных братьев до потери сознания. Только тогда его нехотя признали, но даже сейчас он чувствовал себя чужаком среди них. Ему было тридцать, но, поскольку все в Балликойлле знали его историю и у него не было ничего, что говорило бы в его пользу, кроме красивого лица и нещедрой доброжелательности дяди, для него не нашлось подходящей жены. Теперь, если он правильно поведет себя в этом испанском заговоре, он получит наконец-то жену, и Роган может думать все что угодно, но деньги девчонки не будут потрачены для оплаты бредовых идей старика. Они останутся в его руках, и он станет наконец влиятельным человеком. Кевен Фитцджеральд знал точно: деньги означают власть.

— Скажите мне, — сказал Роган Фитцджеральд, — скажите мне, как вы собираетесь заманить в ловушку мужа моей внучки. Полагаю, что в этом будет участвовать Кевен.

— Да, милорд, — сказал Мигель де Гуарас. — Хотя ваш племянник совсем не похож на Конна О'Малли, но он такого же роста и сложения. Это он будет иметь дела с англичанами, но он будет в маске и закутан так, чтобы они не разглядели его лица. Им будет известно только одно — они имеют дело с высоким человеком с ирландским выговором, который называет себя Конном О'Малли. Больше вам ничего не надо знать об этом деле.

— Я должен знать, будет ли мой племянник в безопасности! Он очень дорог мне.

— Он будет в безопасности, — последовал ответ.

— Вы помогли мне воспрянуть духом, сеньор де Гуарас, — сказал Роган Фитцджеральд. — Я считал, что смерть близка, но теперь я буду жить, по крайней мере до тех пор, пока не увижу благословенную Ирландию свободной! Тогда я умру счастливым! — Потянувшись, он плеснул вина из кувшина в три кубка и, подняв свой, произнес:

— За Ирландию! Да благословит ее Бог!

Его собеседники в ответ подняли кубки, хотя никто из них не сказал ни слова до того, как они выпили свое вино. Но Роган Фитцджеральд не заметил этого, потому что его голова была полна стариковских мечтаний о победе.

Незадолго перед рассветом лорд и леди Перрок-Ройял вышли из дома к месту, где заспанный, лохматый конюший стоял, держа их лошадей. Конн наклонился и, согнув руку, подсадил жену в седло. Когда он распрямился и убедился, что с ней все в порядке, ее серые глаза встретились с его зелеными, и он совершенно определенно понял то, в чем не осмеливался признаться сам себе в течение последних нескольких недель. Он влюблен в нее. Он хотел сказать ей об этом, но, несмотря на ее страстное поведение в спальне, она по-прежнему держала его на некотором расстоянии от себя. Признаться в любви, когда она не испытывала таких же чувств, означало оказаться в дурацком положении, а этого он допустить не мог.

Он отвел взгляд и, пока она разбирала поводья, вскочил на свою лошадь.

— Ложись спать, парень, — ласково сказал он мальчику. — Солнце еще не взошло, а когда мы вернемся, мы сами поставим наших лошадей.

Они выехали из двора, а потом, перейдя на легкий галоп, направились через поля к дальним холмам. Воздух был прохладным и чистым. Небо тускло-сине-серого цвета не говорило, каким будет наступающий день.

— Ты сумасшедшая, леди Блисс, — сказал он, поддразнивая ее. — Кто еще как не сумасшедшая может отправиться смотреть восход?

  64