очень нудно 
120 
Все еще не веря, Эмма медленно поднялась на ноги, положила руки на гарду меча и, сделав усилие, вырвала его из земли. Боже, как тяжел он был! Глядя на насмешливое лицо викинга, она собралась с духом и бросилась на него с мечом. Ролло стоял не шевелясь, но, когда острие было в дюйме от его груди, увернулся, резко отступив в сторону. Эмма, словно камень, посланный из пращи, пронеслась мимо и растянулась на траве, все еще сжимая меч.
– Не ушиблась?
Ролло был уже рядом и поднял ее.
– Ничего, с первого раза, бывает, и не получается, – улыбался он. – Зато теперь уж ты непременно разделаешься со мной.
Это было бесконечно унизительно! Вновь и вновь она наскакивала на него с мечом, но всякий раз он уклонялся. Эмма делала резкие выпады, описывала в воздухе круги клинком, наступая на викинга, и даже, не выдержав, метала в него меч, словно дротик. Однако сколько она ни старалась, доводя себя до изнеможения, проклятый язычник по-прежнему оставался недосягаем.
– Ты слишком ловок, – задыхаясь, сказала она, от стыда не будучи в силах глядеть ему в лицо. – Ты опытный воин, а я владею только луком и пращой.
– Ловок, говоришь?
Ролло потер переносицу.
– Что ж, обещаю, что буду стоять не шевелясь, когда ты будешь наносить свой удар. Однако и ты должна постараться поднять меч повыше и обрушить его на меня, как дровосек опускает топор на колоду.
О, как она его ненавидела! Ролло встал, вытянувшись струной, и скроил на лице совершенно испуганную мину. Эмма свирепо сверкнула глазами и, поплевав на ладони, поудобнее перехватила рукоять. Собравшись с силами, она вскинула оружие, но проклятый меч, замерев на миг вертикально над ее головой, стал заваливаться назад, выворачивая ей кисти. Она машинально попятилась, пытаясь его удержать, но запуталась в платье, споткнулась и в конечном счете оказалась на земле. Меч, со звоном ударившись о камень, отлетел далеко в сторону.
Ролло хохотал как сумасшедший. Он опустился рядом с нею на колени, вытирая выступившие от смеха слезы, и Эмма крепко зажмурилась, чтобы не видеть его.
– Чтоб тебе сгореть в аду, – обронила она сквозь сжатые зубы, а потом, стараясь вложить в свои слова как можно больше яду, спросила: – Ты ведь грозил мне самыми страшными карами, когда схватил в лесу. Отчего же ты теперь щадишь меня? Почему возишься со мной, тащишь за собой через всю страну?
На этот раз Ролло ответил серьезно:
– А почему бы мне не делать тебе добро, покуда я в силах терпеть тебя среди живых?
Кажется, ей все-таки удалось задеть его. Она посмотрела на викинга и с удивлением подумала, что не заметила, куда девался ее страх перед ним. Ролло, разглядывая ее, придвинулся ближе.
– К тому же, как я уже говорил, ты моя собственность, а я берегу все, что принадлежит мне.
– Я принадлежу не тебе, а твоему брату.
– Клянусь Валгаллой, мне отрадно, что ты наконец это осознала.
Эмму испугал взгляд, каким он глядел на нее. Он был теперь серьезен, прежнего веселья не было и в помине.
– Да, – вздохнул он. – Ты его пленница. И какая!
Эмма не успела увернуться. Он вдруг провел кончиками пальцев по ее щеке, скуле, скользнул ладонью по шее и вырезу платья. Ее пробрала дрожь, но Ролло тут же навалился на нее, прижав ее руки к земле. Сейчас он видел ее широко открытые, полные ужаса глаза и чувствовал бешено рвущееся в груди сердце.
– Только когда я умру, – помертвевшими губами выдохнула она.
Ролло сделалось грустно, он отпустил девушку, поднялся и подобрал меч. Где-то в глубине души он вновь испытывал чувство разочарования, даже досады.
«Я не должен забывать, что она убила Ингольфа», – напомнил он себе, но в ушах его звучал отчаянный крик Эммы: «Он убил мою мать!» Хотя Пипина из Байе была всего лишь ее приемной матерью, она отомстила за нее, а Ролло понимал и уважал месть. Впрочем, ведь Ингольф мстил за своего друга Пешехода, убив эту женщину, не зная ее и вряд ли понимая, что расплатился за друга. Бесконечный замкнутый круг! Теперь он сошелся на нем. Он отдал эту девушку своим людям, но он же и спас ее. Она ненавидит его, но он не желает ей зла. Может, и прав их Христос, утверждавший, что зло влечет за собой новое зло. И так жаль, что их с этой нестерпимо прекрасной девушкой разделяет стена ненависти и страха. Но он больше не будет причинять ей зло. Впервые в жизни викинг, кажется, понял, что означает подставить для удара другую щеку, тем самым преграждая дорогу потоку ненависти и отчуждения. Нет, он не станет мстить за Ингольфа.
120 
