61 
Ги остановил Эмму на самом верху склона.
– Силы небесные! Слышишь?
На миг они замерли.
– Там кто-то есть.
Эмма стояла, прислушиваясь. В темноте Ги едва мог различить ее силуэт.
– Никого, – наконец сказала она. – Видимо, лиса дождалась нашего ухода и начала охоту, вспугнув водяных птиц. Или олень мутит воду, явившись на водопой.
Она спокойно двинулась вперед, и Ги снова последовал за нею. Какая разница, что там в лесу, если с ним его невеста, его будущая супруга… Он улыбнулся, коснувшись пальцем своих губ, еще помнящих пьяную сладость ее рта, и сейчас же едва не налетел на Эмму.
– Молчи! – приказала она.
Сколько Ги ни прислушивался, он ничего не мог уловить, кроме обычных шорохов леса да отдаленных соловьиных трелей.
– Пожалуй, показалось, – выдохнула Эмма. – Будто кто-то шел следом.
– Возможно, это тот же олень… – неуверенно начал было Ги, невольно кладя руку на костяную рукоять кинжала. Почувствовав оружие в руке, он немного успокоился.
– Идем, – сказала Эмма полушепотом. – Идем быстрее. Скоро мы будем там, где никто не сможет причинить нам зла.
Она почти побежала, увлекая за собою Ги. Ее волнение передалось и ему. Видимо, поэтому он и не смог удержать восклицания, когда вдруг прямо перед собой, в просвете деревьев, увидел огромного демона – деревянного идола с треснувшей головой и безобразными кошачьими ушами.
– С нами сила Креста Господня!
Он принялся истово креститься, не в силах отвести глаз от чудовищного образа.
Мягкая ручка Эммы успокаивающе легла ему на плечо.
– Это же всего-навсего деревянный чурбан, Ги. Их много в этих лесах. Одного мы даже притащили в Гиларий и сожгли как святочное полено.
И в доказательство она постучала по деревянному туловищу идола и засмеялась.
– Негоже доброму христианину так бояться мертвых богов.
Ги, пробормотав про себя молитву, вслед за Эммой перешагнул через черную тень идола – словно пересекая некий рубеж.
– Это древнее капище, – раздвигая перед собой гигантские папоротники, пояснила Эмма. – В старину предки приносили здесь жертвы богам, моля о милосердии и удаче. Здесь вокруг стоят еще несколько таких истуканов, рядом с одним из них бьет родник, и жители лесных деревень и даже кое-кто из Гилария приносят к нему пищу, чтобы задобрить духов леса. Но поспешим. Ты еще не видел самого интересного.
Голос Эммы звучал уверенно, словно, перешагнув тень старого бога, она считала себя в полной безопасности. Ги зачарованно осматривался. Таких гигантских дубов он еще никогда не видывал. Похоже, они еще помнили, как по земле Галлии маршировали когорты римлян. Невысокие, корявые, в три-четыре обхвата каждый. Казалось, наименьший из них мог послужить жилищем либо лесному духу, либо, в крайнем случае, нищему бродяге.
– Что это? – воскликнул юноша, увидев на голых ветвях слепленные из глины или воска изображения домашних животных, людей или отдельных частей человеческого тела.
Проследив за его взглядом, Эмма ответила:
– Разве вокруг Тура, где ты рос, не сохранилось ни одной из священных рощ? Что ж, знай, Ги Анжуйский, что люди с молитвами и заклинаниями вешают в местах древних святилищ изображения того, что у них болит, или заболевшей скотины, и, говорят, это очень и очень помогает. Я никогда ничего подобного не делала, ибо матушка считает, что это грех… Однако кто знает, в какое отчаяние впадают люди, когда заболевают их близкие или живность. Что же касается диких углежогов или собирателей лесного меда, то они глубоко верят, что сила священных дубов помогает вернее, нежели молитва в храме, построенном руками смертных.
– Глупцы! – возмущенно вскричал Ги. – Ваш аббат обязан растолковать этим несчастным, что на место, где воздвигаются храмы с крестом, нисходит особая благодать! Что же касается болезней… тут все мы в руке Божьей. Хворь часто является ниспосланным с небес наказанием за грехи, и ежели люди желают излечиться, то должны вести праведную жизнь и с молитвой обращаться к Богу и святым.
Эмма не ответила, да и Ги спустя минуту уже забыл, о чем шла речь. Древние дубы расступились словно по волшебству, и посредине почти совершенно круглой поляны он увидел старинный жертвенник, алтарь забытых богов, вернее его руины, – ушедшие в землю каменные опоры, накрытые покосившейся, потрескавшейся от времени известковой плитой. Ги смотрел на него с каким-то благоговейным страхом. Ранее ему не раз приходилось видеть эти древние дольмены, казалось, созданные руками великанов, но они не занимали его мыслей. Сейчас же, то ли из-за волшебства лунной ночи, то ли из-за таинственности незнакомого леса, то ли из-за того полугипнотического, очарованного состояния, в котором он находился с тех пор, как увидел Эмму, – этот алтарь вдруг показался ему исполненным таинственного смысла.
61 
