87 
Девочки располагались в гостиной, где их посвящали в таинства искусства знакомства, принятия приглашения на танец или наполнения чашки чаем. Он выполнял при них роль манекена.
— Благодарю вас, мисс Бейкер, с удовольствием выпью чашечку чаю, — говорил он.
Противная маленькая мисс Пенелопа Бейкер передавала ему чашку бледного чаю и показывала язык, когда тетушки не смотрели на нее.
Девочки, ненавидя класс хороших манер сестер Блейн, переносили эту ненависть и на него.
Он проводил субботние утренние часы, изящно балансируя тонкими фарфоровыми блюдцами на колене и уносясь мыслями далеко-далеко, куда не было входа никаким особам женского пола. Туда, где мужчина мог позволить себе сплюнуть в грязь, почесаться или обзавестись псом. Беря Мэри Джейн Симмонс за руку и ведя ее на тур танца в центр ковра, лежавшего посреди гостиной, он представлял, как ноги улетают из-под него и он со всего маху грохается бедром в грязь, поскользнувшись на тарелке. Он мечтал сходить на свалку, пройтись по перилам, мечтал об охотничьих ружьях, рыболовных удочках, мягких фланелевых рубашках и голубых джинсах. Но кудахтанье тетушек, их предостережения и вздохи удерживали его в мягких, но нерасторжимых узах рабства.
И только в классной комнате он позволял себе отвести душу и, как бы сильно другие ребята ни насмехались, давал волю своему быстрому уму. Митчел отвечал на все вопросы учителей, делал потрясающие проекты и получал в шестом классе самые высокие отметки.
Учительский любимчик, учительский любимчик! Мальчик в пеленках — учительский любимчик!
Когда ему исполнилось четырнадцать, голос огрубел, стали нарастать мускулы. Он поразительно быстро, чуть ли не за одну ночь, прибавил в росте настолько, что стал возвышаться над крошечными, птичьими тельцами тетушек. Одышка пропала, но они продолжали его опекать. Для первого дня посещения средней школы они заставили его надеть белую рубашку и галстук. Первый год учебы принес с собой академическое великолепие вместе с чувством щемящей тоски и болезненного одиночества.
Как-то летом, перед началом второго года обучения, когда он возвращался домой из библейской каникулярной школы, где помогал теткам, к белому дощатому дому, стоявшему рядом с их собственным, подкатил фургон с товарным прицепом. Двери товарного прицепа отворились, и из них вышли мужчина с женщиной. Затем появилась пара длинных загорелых ног, за которыми последовали потертые джинсы с оторванными штанинами. Затаив дыхание, он следил, как перед ним возникает прекрасная девушка примерно одних с ним лет. Копна разлетающихся белокурых волос была аккуратно убрана с лица мадрасской головной повязкой. У девушки был вздернутый носик и мягкий рот. Под мужской синей рабочей рубашкой угадывалась пара высоких остроконечных грудей.
Она повернулась, чтобы оглядеть окрестности, и увидела его. Ожидая снисходительного фырканья, высокомерного взгляда, он не поверил глазам, увидев обращенную к нему застенчивую улыбку. Митчел подошел ближе, жалея, что Библия и Жития святых не могут стать невидимыми.
— Привет, — сказала она.
— Как поживаете? — ответил он и тотчас проклял себя за слишком официальный тон. Но он не умел вести себя непринужденно, как это делают другие парни.
Она посмотрела на тротуар. Заметив маленькую пушинку одуванчика на самом верху копны ее волос, он с трудом, подавил почти неодолимое желание снять ее. А так как она продолжала неотрывно смотреть на тротуар, он догадался, что девушка робка, и его охватило желание стать ее защитником.
— Митчел Блейн, — сказал он, пустив в ход навыки, ставшие его второй натурой после почти десяти лет присутствия на уроках хорошего тона. — Я живу рядом. Рад познакомиться с соседями.
Она посмотрела на него. На дуге ее верхней губы осталось лишь легкое прикосновение нежно-малиновой губной помады, остаток она съела.
— Митч? — спросила девушка.
Его никто еще не звал Митчем, разве что родители, которых он едва помнил. Он был Митчелом. «Митчел-Митчел-мальчик-в-пеленках!»
— Да, — сказал он. — Меня зовут Митч.
— А я Кэнди Фуллер!
Стоя на тротуаре, они завели неловкую беседу. Кэнди с семьей прибыла из Чилликоте, в сентябре она пойдет на второй курс школы Клирбрука, в класс шестьдесят четвертого года, как и он. В своей старой школе она была лидером группы поддержки университетской команды юниоров и хотела бы в этом году участвовать в группе поддержки Клирбрука. Когда они наконец расстались, Митч почувствовал себя так, словно заново родился.
87 
