104 
Таких перемен она не ожидала и не предполагала. Перемен не только в ней самой, но и в нем. Изменений ее желаний, потребностей, верований.
Она хотела Корта. Он добился цели, научив Дрю понимать всю меру ее могущества.
Какое счастье, что она не ответила на письмо Жерара. Что она может сказать ему? Особенно после вчерашнего бесстыдного совокупления с Кортом?
Она горела как в огне, готовая к новым ласкам, новым слияниям. Предвкушая грядущую ночь.
По телу прошла приятная дрожь. Откуда ей было знать?
Дрю потянулась, наслаждаясь собственной наготой. Если бы он вошел, она с радостью раздвинула бы перед ним ноги.
Дрю со свистом выдохнула воздух.
Хоть бы он пришел. Сейчас.
Подняв с тумбочки вуаль, скрывавшую прошлой ночью ее лицо, Дрю набросила ее себе на груди. Соски натянули тонкую ткань. Острые. Твердые…
И голые!
Дрю вскочила. Золотые обручи! Они пропали, Господи, пропали!
Не‑е‑ет!
Она обыскала всю постель. Ничего. Но были ли они на ней прошлой ночью? Господи, она не помнит…
Были! Да, в памяти отпечатался их блеск, когда она завлекала Корта.
А потом? Потом?
В тот волнующий момент, когда он поднял ее? В невыразимо мучительный момент, когда оставил в коридоре? Дрю принялась шарить по полу. Ничего, ничего, ничего.
Даже пыли: достойное свидетельство аккуратности Эви.
…Где?!
Ей нужны эти обручи. Она влюблена в них…
…подожди… у самой двери…
…только один…
Дрю подняла его и поднесла к свету. Тонкий, легкий и гнется… гнется…
Его можно сжать плотнее… сдавить…
В точности так напрягается и сжимается ее тело при мысли о нем…
Что за невероятно чувственная вещичка!
И выглядит еще более эротично, когда украшает один сосок.
Дрю взглянула на себя в зеркало, сжала грудь, пытаясь увидеть себя его глазами, представить вожделение, испытываемое им при взгляде на нее.
Дверь спальни распахнулась.
О да, моя фантазия…
Но это оказался Корт во плоти. С голым торсом, полурасстегнутыми брюками, едва удерживающими напор его плоти.
Дрю затаила дыхание, когда он приблизился со спины. Ее обдало жаром, исходившим от его тела. Его рука обвилась вокруг ее талии. С пальцев свисал пропавший обруч.
Дрю оцепенела. Не могла даже набрать в грудь воздуха. И ощутила, как он опутывает лентами ее запястья. Пусть. Ей все равно.
Она выгнула спину, едва он стал ласкать ее сосок, уже не стянутый обручем. Но тут Корт надел золотую петлю и легонько сжал. Острый озноб удовольствия прошел по спине. Дрю прильнула к нему, и его пальцы начали знакомую игру, перекатывая чувствительные холмики, пока она не взмолилась о пощаде. Ее ягодицы терлись о твердый стержень его пениса, и она одновременно пыталась избежать безжалостных ласк и умоляла о большем.
Но Корт не отпускал ее. Такие нежные, податливые и одновременно твердые соски… и он может делать с ними все, что пожелает… гладить, стискивать, доводить Дрю до полубезумия…
Не останавливаться, не отталкивать ее… это его жена, его наслаждение, его власть.
Он продолжал сладостную эротическую пытку.
Она должна ускользнуть от этого пьянящего яда… она сейчас потеряет сознание, если он ее не отпустит…
Дрю продолжала тереться о его бедра, мечтая быть насаженной, как бабочка на иглу, на это неумолимое копье.
Ощущения нахлынули на нее с такой силой, что она задохнулась. Невыразимо, неописуемо, и наслаждение еще усиливалось оттого, что она наблюдает за ним, за его стальными пальцами, играющими с ее сосками, оттого, что он любуется ее извивающимся телом и молчаливой просьбой дать ей еще, еще больше…
В его руках она превращалась в развратницу, бесстыдную потаскушку. И не могла и не желала остановить его. И пусть в любую минуту могла освободиться из пут, ни за что не стала бы этого делать.
В своих безумных фантазиях она становилась рабыней его прихотей. И не станет просить о милости, пока он не выдавит последнюю каплю наслаждения из ее охваченного лихорадкой тела.
Она все сильнее жаждала его грубых прикосновений. Ощущала, как раскручивается невидимая спираль от грудей к томящемуся лону, взрываясь там, подобно новогодним петардам.
Конвульсии экстаза согнули ее с такой силой, что Дрю едра не потеряла сознание. Судорожно вцепившись в его плоть, она опустилась на пол. Но он продолжал терзать ее соски.
104 
