19 
Она ушла в баню, а Зирас, раздраженно морщась, прошипел:
— Вижу, что не воздал должного твоему задорному «петушку», мой принц. Иди к Вернусу, пока я найду подходящий собачий ошейник и поводок, на котором будет держать тебя повелительница.
— Расскажи мне все с начала и до конца! — потребовал Вер‑нус, не успел Дагон переступить порог бани. Серые глаза возбужденно сверкали. — Она взобралась на тебя? Ты угодил ей? Останешься во дворце? Дорогой мальчик, я просто должен знать!
— Думаю, что я ублажил королеву, — осторожно обронил Дагон, помня предупреждение Зинейды никому не доверять.
Вернус театрально закатил глаза.
— Сунева, помоги нам! Благоразумный скрытный любовник! Мой брат Дурантис дважды за это утро пытался узнать, каково твое положение во дворце, а это все, что ты можешь сказать? Что ублажил королеву? Неужели больше ничего и не было.
— Она не прогнала меня, — добавил Дагон. — И попросила Зираса принести ошейник и цепь, чтобы я мог сегодня ее сопровождать. Кроме этого, я вряд ли могу что‑то объяснить тебе, Вернус, поскольку сам ничегошеньки не знаю.
— Неплохо, — оценил Вернус. — Даже очень! Она никогда еще не приближала к себе раба. Госпожа Зинейда будет очень довольна. Она желает видеть тебя, но если придется оставаться рядом с королевой, вряд ли сегодня вы встретитесь. Я пошлю гонца с сообщением, и пусть сама решает, что делать. Женщинам подобные вещи удаются куда лучше.
Он поднял намыленную губку и принялся энергично мыть своего подопечного, что‑то жизнерадостно напевая себе под нос.
Дагона искупали, сделали массаж душистым маслом, отчего кожа заблестела. Вернус расчесал его черные волосы, умастил мускусом и связал на затылке позолоченным кожаным ремешком, а потом взял у Зираса ошейник и убедился, что он подбит шелком и овечьей шерстью и не натрет шею Дагона. Золотое кольцо шириной в дюйм было усажено рубинами, сапфирами, изумрудами и алмазами. Вернус снял ожерелье Дагона и надел ошейник, пришедшийся Дагону впору. Зирас, едва скрывая злорадную улыбку, застегнул золотую цепь.
— Пойдем, раб, — буркнул он. — Повелительница ждет.
— Не дергай так сильно! — пожурил Вернус. — Если наставишь ему синяков, я пожалуюсь королеве.
Зирас привел Дагона в зал, где уже сидела Халида, и вручил цепь молодой королеве. Халида осторожно потянула за цепь.
— Встань на колени у моего стула, Дагон, — велела она и, когда тот подчинился, улыбнулась. — Вот и молодец. Теперь открой рот, и я покормлю тебя. Когда прожуешь, снова открой.
Вокруг бесшумно скользили слуги, принося все новые блюда, наливая прохладительные напитки. Верная своему слову, Халида то и дело совала Дагону кусочки мяса, хлеба, фруктов и сыра. Тот принял ее игру, коварно захватывая губами ее пальцы и целуя руку. Зирас, стоявший у другого конца стола, ничего не видел, чему Дагон втайне радовался. Время от времени он наклонялся и покусывал ее бедро.
— Пожалуй, я сегодня прогуляюсь по городу, — объявила Халида и, вымыв руки в чаше, поданной привлекательным молодым блондином, вытерла полотенцем. — Прикажи эскорту собраться во дворе, Зирас.
— Мне сопровождать вас, повелительница? — осведомился он.
— Не стоит, — отозвалась Халида. — Будешь муштровать меня и требовать, чтобы я сохраняла достоинство, а мне хочется показать людям мой подарок. Они будут восхищаться, стараться потрогать, и я, может быть, позволю. Ты же начнешь хмуриться и напоминать, что королева стоит выше простолюдинов. Но в Каве нет простолюдинов. Ты все еще никак не можешь забыть об обычаях своей страны, несмотря на то что пробыл здесь двадцать пять лет. А теперь иди, выполняй мое поручение.
И, поднявшись, она осторожно потянула Дагона за собой.
Оставив Зираса, они вышли в город в сопровождении четырех женщин‑воинов. Стража была знаком королевских отличий, и только. В основном в ней не было никакой необходимости, ибо их сразу окружили женщины, беззастенчиво глазевшие на Дагона.
— Ах, хорошо быть королевой Кавы! — воскликнула одна, дружески ущипнув Дагона за мужское достоинство.
— Как твой жеребец, Халида? Неутомим? — вставила другая, гладя его по заду. — Выглядит сильным, похотливым зверем!
— Верно, — согласилась Халида. — Очень похотливым.
Дагон не проронил ни слова, хотя был поражен сегодняшним поведением Халиды. Куда девалась нежная страстная женщина, которую он любил прошлой ночью? Ее место заняло высокомерное, надменное создание. Но помня, какой была Халида с ним наедине, он хранил молчание. Сегодня он узнает правду.
19 
