216 
А – что? Что – плохо?
Мол, слишком грубо ведётся. Мол, слишком резко. Отталкивает.
Да кого отталкивает? Кого и надо! Не пролетариат же!
Да дело, кажется, и не в одной «Правде»? Дальше – больше. Каменев с вежливой учёностью, как он весь марксизм вдоль и поперёк изучил за столом, а Муранов надутый, стали поправлять и даже отвергать чуть не каждую меру БЦК, даже самую позицию его и даже, удивительно, – позицию Петербургского комитета, которую Шляпников сам считал соглашательской. Если уж ПК для них – анархически-необузданный, то – каковы ж они сами и как они могли в сибирской крепкой ссылке набраться такого? И, мол, не надо подрывать Временное правительство. И не надо в газете так резко бранить Гучкова, как во вчерашнем номере.
Лучшую затею Шляпникова – вооружить и держать свою рабочую гвардию – тоже не одобрили: против кого вооружать? против кого держать?
Как? – Шляпникова горячий пот пробрал: так что ж, у пролетариата не должно быть своей отдельной армии? Всю силу отдать буржуазии?
По их – выходило так. Известная побасенка: буржуазно-демократическая революция, надо выполнить сперва буржуазные задачи. Но ведь позвольте! но ведь…
Ленин иначе писал-говорил! А эти сидели тут уверенные (да сговорившиеся?). Правда, Джугашвили помалкивал, покуривал папиросу под тёмными усами, – но всё же третий к ним. А Муранов и приехал, и держался с выражением страдальца и вождя: членство в Думе он понимал как вырост на лишнюю голову.
Шляпникову пришлось замяться на вопрос: а чем его выборгская милиция сегодня занята? Пока – ничем, охраны улиц почти не требуется, оружия захватили много, а большинство владеть им не умеет.
Так что, зря заняты люди и кому-то надо платить?
Чутьём пролетарским старого металлиста ухватывал Шляпников, что – оружие своё должно быть непременно, решение спора оружием – нормальное пролетарское дело, обучать рабочих – надо, бои – будут!
Но сегодня отспорить было трудно: с кем бои? когда? ведь контрреволюция поджала хвост.
Кроме большевиков, действительно, ни одна партия не вооружалась.
Да что! – если и резолюцию ПК создать военку – комиссию по работе в войсках, постепенно отвоёвывать себе петроградский гарнизон, приезжие тоже осудили! – мол не надо вносить раздоры в петроградский гарнизон.
Ну, это уж ни в какие ворота! Это Шляпников усвоил крепко: так что ж, отдать вооружённый гарнизон буржуазии. Не-е-ет!!
Но приезжие как будто даже не очень интересовались его мнением. Они не столько выспрашивали, сколько назначали своё: Муранов – думец, Каменев – направляющий член Центрального Органа, никогда оттуда не выводился, а Джугашвили – такой же член ЦК, как и Шляпников.
У Шляпникова уши разгорелись от их обвинений. Вот так приехала поддержка! – а как он ждал новых партийных сил! Замотавшийся тут с революцией, что он вынес тут почти на одних своих плечах, – и всё не так? Вместо поддержки сбивали с ног?
Теперь уже ясно было, что они расходятся и в самом главном вопросе – о войне. А как раз сейчас дело стало особенно неотложно: в Исполкоме суетливо готовили Манифест о войне, чтобы послезавтра утверждать его на пленуме Совета, – и с приехавшими надо было спешно дотолковаться до единой позиции. У БЦК был план: выступить на пленуме со своим контрпроектом. Хоть и нет надежды собрать голоса – но прозвучать, дать себя услышать.
И Шляпников, уже теряя уверенность, рассказал им, каков план. Но бровастый крупнолицый Муранов, но тихоусый Сталин не поддались навстречу. А в улыбке Каменева выразилось снисходительное сожаление.
Да, в оценке войны как империалистической они конечно сходятся. Что войне надо положить конец – да. Ни аннексий, ни контрибуций, да.
– Но, – пояснял Каменев Шляпникову, немного скучая, – у вас не хватает вот какого оттенка: пусть не рассчитывают Гогенцоллерны и Габсбурги поживиться за счёт русской революции. Наша революционная армия даст им такой отпор, о каком не могло быть и речи при господстве предательской шайки Николая Последнего. Тут вот что разъяснить необходимо: война до полной победы, конечно, не наш лозунг. Но «война до полной победы демократии» – наш.
Мурашки забегали у Шляпникова по голове, как от заполза какой-то твари: вот как лозунги подменяют на ходу, вот мастера! Вот это и есть те мастера: между двумя прямыми решениями – вести войну или не вести – находят ещё десять промежуточных и между ними, как меж забитыми кольями, юлят и путают.
216 
