Последние отзывы

  103  

Эмили прихлебывает шпритцер и слушает — ее напряженное внимание очаровательно, оно льстит. Джон слышит, как остальные шумы клуба отступают и растворяются в едва слышный ропот где-то далеко внизу.

— Конрад держал глаза и уши открытыми. Он заглядывал в ящики столов и в корзины для бумаг, едва представлялась возможность. И, конечно, он умел делать союзников из своих маленьких учеников. О да, дети ведь тоже слышат всякое и, ничего не подумав, делятся с другом, учителем фортепиано. Тайны имеют разную важность для разных людей, как вы, я уверена, знаете.

Джон рад, что Надя так старается поразить Эмили; кажется, она дала ему одобрение и вынимает лучшее, что у нее есть, дабы завоевать для него сердце девушки.

— И значит, раскрытие тайн тоже имеет разную важность. Два человека могут раскрыть одну и ту же тайну: для одного это предательство, для другого — игра. Детская игра. Конечно, когда ребенок узнает чужую тайну, она становится просто разменной монетой в разговоре, несколько гиней, чтобы купить чье-то внимание и уважение. Конрад знал это, он дарил внимание и уважение, щедро и серьезно. На самом деле это и был его величайший дар: не фортепиано и не обучение. Он был идеальный шпион у детей, он с самым тупым ребенком умел обращаться серьезно и уважительно. Вам знаком такой тип?

Надя отпивает «Роб Рой» и вытряхивает из пачки сигарету. Джон быстро встает, чтобы подать ей огня.

— По-моему, нам всем знаком такой тип. — Джон отвечает на абсурдный вопрос, и ему приятно, что Эмили смеется вместе с ним. Надя выдыхает дым, Джон глядит, как дым вьется и сплетается сетью серо-голубых жгутов вокруг их кружка, глядит, как дым пропитывает и потихоньку размывает всех остальных в зале, пока люди не становятся просто цветом и фоном.

— Он делал так, чтобы дети чувствовали себя важными, совсем взрослыми. Когда маленькая Софи или Женевьева говорила ему, что папа — который был, скажем, полковником в таком-то полку, — через неделю едет в Марсель, Конрад отвечал, что впечатлен зрелостью ее беседы. А жены! О да, разумеется, жены. Они тоже что-то находили в молодом красавце-виртуозе, любителе музыки, лишенном наследства бесшабашном аристократе. И здесь опять значение секретности переменно. Для этих жен учитель фортепиано был весьма романтической фигурой, но еще важнее — уже едва ли не последней возможностью в открытую наслаждаться жизнью. Они были жены тайных людей, и для этих женщин завести тайный роман было актом искренности, а не тайной. В постели с Конрадом они могли говорить о чем хотели; ведь он всего лишь учитель музыки, чего бояться? С ним не нужно соблюдать скучные, скучные предосторожности и осмотрительность, из которых состоят их будни, где они сходят с ума от скуки и одиночества, понимаете. Этим женщинам дико хотелось быть капризными, взбалмошными, а это, как вы, я уверена, знаете, вовсе невозможно, когда тебе приходится взвешивать каждое слово, просеивать каждую мысль. — Надя смолкла и пригубила «Роб Рой». — Милая девочка, надеюсь, я не утомляю тебя вещами, которые тебе уже известны?

— Ничуть, — отвечает Эмили с удивленным воодушевлением. — Это ужасно интересно. Пожалуйста, дальше.

Надя смеется.

— Эти дамы жили под кошмарным бременем государственных тайн своих глупых мужей, а тайное бремя — знаете, конечно, — старит очень скоро. Эти дамы подходили к тому жуткому моменту, когда в зеркале все труднее увидеть молодость. Нужен особый свет и долгие уговоры, чтобы выманить ее из убежища, и убежища ее все многочисленнее. Это очень плохие годы. Вам они не понравятся, мисс Оливер. Знаете французскую поговорку: Un secret, c'est ипе ride? Каждая тайна — морщинка. С Конрадом они сбрасывали все морщины и снова чувствовали себя юными. Им хотелось удержать внимание этого молодого человека, который мог себе позволить выбирать женщин. И они спрашивали себя: «С чего ему возиться со мной, стареющей женой бюрократа из военно-морского министерства?» А с того, что она могла развлечь его анекдотами о коллегах мужа, или циничными рассказами об их безграмотных проектах и твердолобых начальниках, или шокирующими историями о том, как убого оснащены некоторые подразделения флота. Конечно, на самом деле этих женщин такие вещи не шокировали; они просто повторяли слова мужей. Тайны мужей становились у жен разменной монетой для бесед и снова тайнами — для Конрада, который переправлял их в Вену, чтобы они стали монетами для него.

  103