30 
Он излагал медленно, разжевывая все до мелочей. Время от времени кивая, я пил кофе. Когда кофе кончилось — воду. Когда кончилась вода — закурил.
— «Ракета» была удивительной машиной. С виду она не имела никаких особых достоинств. Но стоило попробовать ее в деле, как все выглядело иначе. Те же флипперы, те же мишени — но что-то неуловимое отличало ее от других моделей. И это «что-то» действовало на людей, как наркотик. Просто необъяснимо!.. А назвать эту машину невезучей мне позволили две причины. Во-первых, люди не поняли до конца всей ее прелести. Когда начали понимать, было уже поздно. Во-вторых, обанкротилась фирма. Слишком уж добросовестно все делала. Ее поглотила одна крупная корпорация — а в головной компании решили, что пинбольная отрасль им не нужна. Вот и все. «Ракет» было выпущено около тысячи пятисот штук, но сегодня она стала антикварной редкостью, почти призраком. В среде американских фанатов рыночная цена «Ракеты» составляет около двух тысяч долларов — но до рынка она практически не доходит.
— Почему?
— Потому что никто не хочет с ней расставаться. Потому что она привязывает к себе любого. Удивительная машина!
Он замолчал, привычно взглянул на часы и закурил. Я заказал еще кофе.
— А сколько машин было импортировано в Японию?
— Я наводил справки. Три машины.
— Немного...
Он кивнул.
— Дело в том, что фирма «Гилберт» не имела в Японии налаженных каналов для своей продукции. В шестьдесят девятом году одно торговое агенство в порядке эксперимента закупило эти самые три штуки. Когда захотели взять еще, «Гилберта и сыновей» уже не существовало.
— А координаты этих машин вам известны?
Он помешал сахар в кофейной чашке, поскреб мочку уха...
— Одна поступила в маленький игровой центр на Синдзюку. Зимой позапрошлого года его снесли. Где теперь машина, я не знаю.
— Моя знакомая...
— Еще одна поступила в игровой центр на Сибуе и весной прошлого года сгорела в пожаре. Все было застраховано, убытков никто не понес — разве что в мире стало одной «Ракетой» меньше. Невезучая машина, что тут еще скажешь...
— Как мальтийский сокол, — сказал я. Он кивнул.
— А вот куда пошла третья, я даже понятия не имею.
Я дал ему адрес и телефон «Джейз-бара».
— Правда, сейчас там ее уже нет. Летом прошлого года списали.
Он любовно занес все в книжечку.
— Меня интересует машина, которая была на Синдзюку, — сказал я. — Вы не знаете, где она может быть?
— Тут несколько вариантов. Самое вероятное — она уже в металлоломе. Ведь оборачиваемость пинбольных машин очень высока. Обычный автомат изнашивается за три года — выгоднее поставить новый, чем тратиться на ремонт старого. Прибавьте к этому такую вещь, как мода. Старье просто выбрасывают... Вариант два: кто-нибудь купил ее как подержанную. Бары иногда берут такие машины: модель старая, но еще послужит. Вот и играют на ней пьяные или новички, пока вовсе не доломают. И наконец, совсем маловероятный вариант три: ее прикарманил какой-нибудь пинбольный фанат. Но, повторяю, восемьдесят процентов — за то, что она в металлоломе.
Я помрачнел и задумался, держа меж пальцев незажженную сигарету.
— А если взять последний вариант — вы не могли бы его проработать?
— Попытаться можно, но это непросто. В мире пинбольных фанатов практически нет горизонтальных связей. Никаких списков участников, никаких информационных бюллетеней... Но давайте все же попробуем. К «Ракете» я и сам питаю некоторый интерес.
— Был бы крайне признателен.
Откинувшись на спинку глубокого кресла, он закурил.
— Кстати, каким был ваш лучший результат на «Ракете»?
— Сто шестьдесят пять тысяч, — ответил я.
— Это сильно, — сказал он с тем же выражением на лице. — Это действительно сильно.
И еще раз почесал ухо.
18
Следующую неделю я провел в удивительной тишине и покое. Остатки пинбольного гула еще звучали у меня в ушах — но уже не напоминали пчел, с неистовым жужжанием слетевшихся на зимний солнцепек. Осень с каждым днем обнажала свою глубину, смешанный лес вокруг гольфового поля все сыпал и сыпал на землю высохшие листья. На отлогих пригородных холмах эти листья складывали в костры — из окна квартиры я видел струйки дыма, тут и там поднимавшиеся к небу волшебными канатами.
Близняшки становились все молчаливее и ласковее. Мы гуляли, пили кофе, слушали пластинки, спали, обнявшись под одеялом... В воскресенье шли пешком целый час, дошли до ботанического сада с дубовой рощей и съели там по сэндвичу с грибами и шпинатом. Чернохвостые птицы в кронах деревьев щебетали своими прозрачными голосами.
30 
