Под чистым полем

Давно, когда я еще учился в университете, у западного выхода из станции «Синдзюку» не было ничего. Только не подумайте, что «ничего» в данном случае имеет какой-то особый смысл — скажем, «ничего достойного описания» или «ничего ценного». Там действительно ничего не было. Было только огромное пустое пространство, на котором теперь выросли небоскребы, офисные здания, гостиницы и башни токийского муниципалитета.

Может, так оно и лучше, не знаю… ну, хочется думать, что лучше, правда? Многие люди там теперь работают, делают покупки. Но что касается лично меня, Харуки Мураками, то я как-то не чувствую, не нахожу тут особого улучшения. Мне кажется, что пустырь был не так уж и плох. А если называть вещи своими именами, так даже и очень хорош.

Поскольку пустырь, невзирая на свою тогдашнюю пустоту, присутствовал в планах городской застройки, то уже в те времена под ним был построен подземный переход. Когда мне и моим сотоварищам по развлечениям было лень поздней ночью возвращаться из Синдзюку в общаги и съемные квартиры, мы — при условии, конечно, что сезон был подходящий, — зачастую тусовались прямо там, внизу под пустырем. Тогда в Японии еще не было такого количества бездомных, как сейчас, и мы, пара-тройка молодых лоботрясов, спокойно дожидались утра в туннеле. Это нас объединяло. К тому же там было чисто и безопасно.

Однажды один мой приятель, который мечтал стать фотографом, сделал мой фотопортрет. Черно-белый. На портрете мне 19 лет. У меня длинные волосы, я сижу, прислонясь к стене, на бетонной поверхности и курю сигарету. На мне неглаженая футболка с рукавом до локтей. Вид у меня очень угрюмый, типа: «Да мне ваще все пофигу, отвалите». Время съемки — три часа ночи, лето, если не ошибаюсь, 1968 года.

Приятелю эта фотография очень понравилась. Он ее увеличил и подарил мне на память. Я раньше уже писал, что фотографироваться очень не люблю. Но, честно говоря, этот снимок мне и самому нравится. Во-первых, мне кажется, что он дает мне возможность взглянуть на собственное «я» со стороны, увидеть и понять себя. Во-вторых, сквозь зернистость фотографии явственно проступает дух времени. Я довольно долго хранил у себя эту реликвию, но в конце концов она куда-то затерялась в бесконечной череде переездов.

Я прекрасно помню ту ночь, когда был сделан этот снимок. Рядом с нами понуро сидел на корточках тощий парень. Мы с ним разговорились. Он оказался учеником старшей школы «Татикава», в этом году заканчивал последний класс. «Не хочу домой возвращаться, — тихо сказал он, — Моя подружка залетела, да только не от меня». Не думаю, что его можно было как-то утешить, но помню, что мы с приятелем попытались это сделать. Вышло довольно неуклюже. Интересно, что с ним и его подружкой сейчас стало?

Когда выхожу на Синдзюку через западный выход, я всегда думаю: «Раньше здесь было только огромное пустое пространство». Вряд ли эта мысль что-то изменит, но все же…

Сказка о маленьком рогалике

Люди, которые ежедневно пользуются компьютером, не хуже меня знают, что на загрузку ему требуется время, иногда довольно значительное. Да и интернет тоже нередко подвисает, так что на поиски информации частенько тратится немало времени и усилий. Приходится сидеть перед экраном, не сводя с него глаз, ждать, раздражаться (ведь все без исключения удобные новшества обязательно порождают новейшие — и разнообразнейшие — неудобства)… В общем, мне стало интересно, чем люди заполняют это время. Вот вы, например, что делаете, пока ждете ответа от своего компьютера?

Я обычно сразу же отворачиваюсь от экрана, беру какую-нибудь книжку и забываю о компьютере. Он делает, что хочет, и я делаю, что хочу, — справедливость торжествует. Однако читать приходится урывками, так что серьезные и объемные вещи (например, «Бесы» Достоевского) не почитаешь — все-таки они для такого чтения не предназначены, но откровенно убивать время чтением случайных журналов тоже неохота. Я перепробовал немало жанров и в результате пришел к выводу, что в такой ситуации лучше всего подходят детские сказки.

  23