очень нудно 
430 
Так ненормально потекли события: то петроградские власти неуставно обращались прямо к Главнокомандующим, то теперь Главнокомандующий – прямо к петроградским властям.
А засим, засим – не мешает Рузскому обратиться само собой и к Временному правительству, и к дремлющему Алексееву. Никто из них не может помочь отдельно, но, может быть, помогут все вместе? Послать одинаковую телеграмму всем сильным людям правительства – князю Львову, Гучкову, Керенскому, копию Алексееву, так будет соблюдено и чинообращение, и голос призыва достигнет по самому короткому пути. Напомнить, что весь начальственный состав полностью признал новый государственный строй. (Обидней всего, что факт этого признания, особенно штабом Рузского, как бы пропал впустую.) И вот – возникает опасность развала армии перед самым весенним наступлением. И этот развал неизбежен, если не последует немедленное авторитетное разъяснение центральной власти.
Впрочем, и одной разъяснительной бумагой тут не отделаться, нужны живые речи – речами только и можно сейчас уговорить толпу, в чём бессильны законопоставленные генералы. Да вот как посылает сейчас правительство в министерства и в губернии комиссаров – это будет подходящее слово, так бы прислать и на фронт. И комиссары бы успокоили население, и нижних чинов, что никакой опасности новому строю от офицеров не угрожает, а все должны дружно действовать для победы.
Посоветоваться с Даниловым? Но Данилов не мог оценить тонкости применённого метода. Он – не Бонч, у него нет определённых и передовых убеждений. И вообще – напроломный, грубый, давящий человек.
Но служи с кем приводится.
Приготовил на завтра делегацию. Велел рассылать телеграммы.
Умно это всё Рузский рассчитал.
И вдруг – появился генерал Бонч! – приехал! наконец-то! В полном самообладании, и всё одобряет.
И тотчас назначил его Рузский – начальником псковского гарнизона вместо Ушакова. Уж если этот не уладит!…
452
Развивались мысли Гучкова так: если придётся устраивать охрану Царского Села, то и откладывать этого нельзя, нужно теперь же. Просто сегодня же, пока ничего не случилось. И, очевидно, не через кого это устроить лучше, как через нового командующего Округом. А ему всё равно надо съездить посмотреть на царскосельский гарнизон. А неплохо вместе с Корниловым поехать и самому Гучкову. Не то чтоб это было так нужно для дела, но томился он от застылости всех остальных дел, от бессилия своего, и пустой воскресный вечер, и домой не хотелось.
Позвонил Корнилову и пригласил его приехать вечером для поездки в Царское Село.
Ещё один вспомнил долг: семья Вяземских. Позвонил Лидии, сестре убитого. Можно было проведать их сегодня, но завтра, узнал, отпевание в Лавре. Туда и обещал приехать.
Как быстро разобщает смерть. Как быстро увлекает нас жизнь от долга мёртвым. Четыре дня назад? – неужели только четыре? – не угоди пуля в Дмитрия, он был бы сейчас адъютант военного министра, всё время рядом, всё время необходим. Но она угодила – и вот только по обязанности завтра нужно оторвать время поехать в Лавру.
С удовольствием ждал опять повидаться с Корниловым. Очень обнадёживал этот генерал, особенно непохожестью на тех чванных возвышенных царских генералов, которых всех теперь надо было рассеять. Действительно, замечательно найден, демократичен, прост. (Кто это, Половцов первый предложил? И самого Половцова, умницу, верно будет пристроить на личную переписку министра, требующую знания военной среды.)
Ну, наладится как-нибудь.
Поехали с Корниловым в автомобиле, по шоссе, светя фарами. В городе снег был – месиво, ехали тяжело, а за городом хорошо укатано санями, твёрдо, легко.
В автомобильной езде в ночную пору – от причудливости ли света фонарей, тоже есть что-то успокаивающее. Покачивается свет, и предметы в свету. Начинает казаться: дело не так плохо, как было минувшим днём. Наладится, пересилим.
У Корнилова в обращении присутствовала невозмутимость. Нисколько не горячился, о чём бы ни говорил. Или нужно было ещё привыкнуть к оттенкам его выражения.
Но пожалуй, был мрачнее, чем днём. За день он успел не так мало: узнал свой штаб, отменил назначенный до него парад войск в честь революции, принял новоизбранного солдатами командира Измайловского батальона и подготовил свой вступительный приказ.
430 
