9 
Здесь ярко горели факелы, пламя которых не шевелил даже легкий ветерок. На темнеющем небе появились первые наезды. Каменные скамьи были заполнены джентльменами в черных плащах с капюшонами. При виде пленницы, ведомой Повелителем в центр арены, собравшиеся возбужденно заговорили.
«Какое эффектное зрелище», — подумала Люсинда, искренне забавляясь произведенным впечатлением. Те бедняжки, которых приводили сюда до нее, как ягнят на заклание, должно быть, пугались насмерть.
— Я привел на ваш суд леди Люсинду Харрингтон, милорды. Прошу вас рассмотреть ее тяжкие преступления, — провозгласил Повелитель, хрипло, но с безупречным выговором. — Что скажете, джентльмены?!
Со скамьи поднялась высокая темная фигура.
— Эта женщина весь сезон бессовестно флиртовала, завлекая и бросая мужчин, которые ухаживали за ней, — начал мужчина. К сожалению, она не узнавала его голоса. — Но это еще не все, — продолжал джентльмен. — Она нагло издевалась над ни в чем не повинными беднягами, достойными поклонниками, обозвав одного лошадиной мордой, другого слоном, а третьего аистом в павлиньих перьях.
Едва уловимый смешок пронесся над скамьями.
— Что они, спрашивается, сделали, чтобы заслужить такие оскорбления от этой чванливой особы? Каждый оказал ей высшую честь, попросив стать его женой. Джентльмен может принять вежливый отказ, милорды, каким бы горьким ни было разочарование, но публичное унижение, позор и осмеяние?! Непростительно!
Милорды! Эта женщина, вдова прекрасного человека, которого все мы знали, неуправляема. Даже ее добрый брат, истинный христианин, которого все мы искренне уважаем, не смог ничего с ней поделать. Леди Люсинда Харрингтон забыла свое место. Забыла, что женщина по сравнению с мужчиной существо низшее. Суду «Учеников дьявола» предлагается отдать леди Люсинду в руки Повелителя, на период три месяца, с тем чтобы он наставил ее в истинных обязанностях женщины. Мы снова соберемся здесь в ночь сентябрьского полнолуния. При этом леди Люсинда покорно и со всем почтением извинится перед своими поклонниками за прошлые грехи, отдаст им свое тело и выберет из них будущего мужа. Надеюсь, все согласны с наказанием, милорды?
— Да, — дружно закричали присутствующие.
— Все вы омерзительно глупы! — завопила Люсинда. — По-вашему, я должна трястись от страха, слушая весь этот вздор и чушь? Я не какая-нибудь продавщица или сельская девчонка, которую вы вожделеете и которую можно запугать!
— Она сама приговорила себя своими наглыми обвинениями! — воскликнул оратор. — И если кто-то из вас не решался ранее подвергнуть ее испытанию, теперь, надеюсь, вы убедились, джентльмены!
— Табурет! — рявкнул Повелитель, и просимое немедленно появилось. Поставив на него ногу в сапоге, мужчина перекинул Люсинду через колено, задрал прозрачную сорочку и громко спросил: — Сколько, джентльмены?
— Десять!
— Нет, двадцать! — возразил кто-то.
— Двадцать, двадцать! Пусть эта соблазнительная попка задымится! — раздался дружный хор.
Изумленная столь решительными действиями Люсинда взвизгнула, когда на ее упругие ягодицы опустилась жесткая ладонь. Больно не было, просто немного жгло.
— Да как вы смеете! — воскликнула она, попытавшись увернуться от неумолимой руки, продолжавшей осыпать ударами ее несчастный зад. Зрители громко отсчитывали каждый. Люсинда, взвыв от негодования, продолжала сопротивляться.
— Семнадцать!
— Восемнадцать!
— Девятнадцать!
— Двадцать! — выкрикнул джентльмен, и все было кончено.
— Она мокрая? — осведомился голос сверху. — Ее маленький персик алеет, как роза в цвету.
— Посмотрим, — объявил Повелитель и, поставив Люсинду перед собой, сел на табурет. Грубая рука сорвала с нее сорочку. Что могла поделать несчастная Люсинда, когда жесткие пальцы проникли в ее лоно?
Притянув женщину к себе, он одним взмахом насадил ее на свою плоть, вонзившуюся в самую глубь тесного грота. Застигнутая врасплох Люсинда громко ахнула. Со скамей доносились ободрительные крики: «Ученики дьявола» громко поощряли Повелителя.
— Хорошенько отдерите ее, сэр!
— Заставьте дерзкую суку молить о пощаде!
— Ты дьявол! — простонала Люсинда ему на ухо. Их тела извивались и сталкивались.
— Постараюсь ради нас обоих и нашей сладострастной публики заставить вас кончить, леди Люсинда.
— Перед этими животными?! Никогда! — поклялась она, но его неукротимое разящее орудие, несмотря на все ее усилия, уже одерживало победу.
9 
