171 
В тот день Сугимото-сан направили в киоск на станции Кодэмматё, расположенный на платформе поездов, идущих в сторону Кита-Сэндзю, то есть на стороне, противоположной той, где останавливались «зариновые поезда». Тем не менее окутавший платформу газ достиг и ее.
Утром в 6:30 я должна, прежде всего, поднять жалюзи киоска, разложить газеты и прочее. В это время мне помогает мужчина из нашего «Общества» — журналы и газеты тяжелые, я одна не справлюсь. В обед приходит замена, а остальное время я должна работать одна. На крупных станциях работают вдвоем, а на Кодэмматё выделяется только один человек.
Некоторое время после открытия киоска все довольно спокойно, но напряженность постепенно нарастает, и самый тяжелый период падает на «час пик» между восемью и девятью часами. На линии Хибия чрезвычайно большой поток пассажиров, и около киоска между ними часто происходят ссоры, взаимные оскорбления, когда они толкаются и давят друг на друга. Молодые женщины иногда подвергаются нападению эротоманов.
В день инцидента 20 марта, примерно, в 8:10 — как раз когда начинался самый «час пик», — неожиданно раздался пронзительный сигнал тревоги.
Что бы это могло быть? — подумала я и посмотрела вокруг. Сразу появился дежурный по станции и начал что-то писать на доске объявлений. Сообщение было такое: «На станции Цукидзи произошел взрыв, поэтому движение поездов по линии Хибия прекращается». А сейчас только и начинается «час пик», подумала я тогда. К тому времени я уже подготовилась к наплыву покупателей, удобно все разложила и психологически настроила себя к напряженной работе. Но, прочитав объявление, почувствовала разочарование.
Что ж, ничего не оставалось делать, только закурить, сесть на стул и наблюдать за платформой. Высунувшись немного из киоска, я увидела, как к другой стороне подошел поезд и остался стоять с открытыми дверями. Вскоре из него качающейся походкой пьяного вышел мужчина, одетый в легкий коричневый плащ, и налетел на угол билетного автомата.
К нему подбежал дежурный по станции и стал спрашивать: «Что с вами? Что с вами?» — Но я так и не поняла, в чем дело. Обычно утром настолько пьяных пассажиров не бывает. В конечном счете, они вызвали полицейского, и мужчину куда-то увели. Что это был за человек, я до сих пор не знаю. Даже потом подумала, не имел ли он отношения к секте «Аум Синрикё».
Тем временем свет на станции вскоре как-то померк. Я спросила проходившего мимо дежурного, не упало ли напряжение в сети. Он ответил, что напряжение никак не может упасть, и мне даже стало неловко, что задала такой глупый вопрос. Однако он тут же остановился, покачал головой и сказал: похоже, вы правы — стало темнее. Тогда у нас уже началось сужение зрачков.
Взглянув случайно на платформу, я увидела, что на другой стороне упало несколько человек. Что бы это могло быть? — задумалась я. Такое в моей жизни впервые. Я даже не могла себе представить, что происходит, — это было выше моего понимания.
Тут неожиданно ко мне подбежал другой служащий и закричал: «Бабушка, убегай!» — «Что? Что вообще случилось?» — спросила я. От неожиданности я ничего не понимала. — «Что бы ни случилось, надо бежать. Убегай!» — вновь громко закричал он.
Раз так говорят, значит, происходит что-то ужасное, подумала я и сразу встала со стула. Но немедленно почувствовала, как дрожат ноги. Может, это от страха, подумала я тогда. Однако сейчас понимаю, что это был скорее не страх, а заболевание — незаметно для себя я надышалась зарином.
Итак, я решила закрыть киоск, но сразу это было не так просто сделать — многое лежало на выдвинутой вперед полке. Я стала все сбрасывать внутрь, без разбора газеты и журналы, затем, кое-как опустив жалюзи, в отчаянии бросилась вверх по лестнице на улицу. К этому времени дрожь в ногах стала сильнее, появился кашель. Поблизости я увидела знакомого служащего — у него глаза были совершенно красные. Мои тоже покраснели.
Снизу вынесли нескольких пассажиров. Служащим станции, несмотря на плохое самочувствие, по долгу службы приходилось спускаться вниз и оказывать помощь упавшим. Поэтому многие работники станции Кодэмматё сами падали, их отвозили в больницу, а у одного даже остановилось сердце, но его удалось как-то оживить и спасти.
Из телефона-автомата я позвонила в нашу контору в Хаттёбори, чтобы рассказать о случившемся и доложить, что по указанию служащего станции мне пришлось закрыть киоск и подняться на улицу. Однако телефон конторы стоял на автоответчике. После нескольких безуспешных попыток я все, что хотела доложить, записала на автоответчик.
171 
