очень нудно 
70 
Усевшись, я, как правило, читаю книги. После происшествия я перестал это делать, устают глаза… А так — люблю книги по истории. Тогда я читал «Истребитель Ноль». В детстве хотел стать летчиком, и до сих пор питаю интерес к самолетам. Я начал читать еще в поезде линии Тойоко, книга интересная, и я не заметил, как поезд прибыл на Нака-Мэгуро.
По правде говоря, ожидая в трехколонной очереди на платформе Хибия, я стоял шестым по счету. Обычно я встаю третьим, но в тот день зачитался и немного припозднился. Третьим садишься без проблем, шестым — уже проблематично.
Двери открылись, я пошел направо и сел на третье с краю место, но затем туда втиснулась женщина, и я оказался четвертым. Стало тесно. Я подумал немедля достать книгу. Иначе потом придется возиться — окружающие могут истолковать неверно. Я был в весеннем плаще, из кармана вынул начатую книгу. Сосредоточился и продолжил чтение. До конца оставалось страниц десять-двадцать, и я собирался дочитать их до своей станции. Но сосредоточиться я смог лишь спустя две-три минуты. Когда поезд миновал Эбису и подъезжал к Хироо.
Очнувшись в районе Хироо, я заметил сидящего слева человека в кожаной куртке. Я не отрывался от книги, но на Хироо почувствовал сильный запах. Подумал: как воняет кожа. Будто запах дезинфекции, похожий на крезол, или жидкость для снятия лака. Я подумал: какой вонючий малый, — и в упор смотрел ему в лицо. Он ответил мне взглядом: мол, что тебе нужно?
Однако вонь не прекращалась, и я продолжал пристально смотреть ему в лицо. Вдруг понимаю, что он смотрит не на меня, а сквозь меня назад. Я тоже посмотрел в ту сторону и увидел предмет размером с тетрадь. Под ногами второго от меня справа человека, отверстием по направлению движения поезда. Показалось обернутым в полиэтилен, но, по мнению прессы, то была газета. Однако мне она показалась полиэтиленом. И оттуда что-то протекало.
Вот откуда запах, подумал я. Но продолжал как ни в чем не бывало сидеть. К тому времени троих справа от меня уже не было. Я обратил на это внимание между Хироо и Роппонги.
Окружающие, ссылаясь на запах, попросили открыть окно. Окна открыли. Пассажиры даже не переговаривались, они возмущались в один голос. Но я подумал: на улице холодно, разве есть смысл открывать окна из-за такого запаха. Запах-то пустячный. Тем временем радом со мной села старушка. Потом увидела лужу и пересела на другую сторону. При этом она однозначно наступила ногой в зарин.
Как бы то ни было, за мной больше никого не оставалось, все перешли в переднюю часть вагона. Они только повторяли: «Какая вонь, какая вонь». — На все это я обратил внимание, подъезжая к Роппонги. Но к тому времени в голове начало шуметь. Слыша объявление по вагону: следующая станция — Роппонги, — я подумал о собственном малокровии. Сегодня оно, похоже, давало о себе знать. То есть состояние, похожее на малокровие. Немного подташнивает, глаза не видят, липкий пот.
Тогда я даже не догадывался, что состояние напрямую связано с запахом. Не задумываясь, грешил на малокровие. Среди наших родственников немало медработников, поэтому запах алкоголя или крезола я знал хорошо. Вот и подумал, что какой-то медик забыл свой пакет, а его раздавили, и жидкость протекла. Меня возмущало: почему никто не уберет пакет? И в самом деле, мораль нынче ни к черту. Не было бы мне тогда уже нехорошо, глядишь, сам бы подхватил и вынес пакет на платформу.
Пересесть у меня мысли не возникало. К подобному запаху я привычен, неприятным его не считаю. И чего все всполошились? Лучше бы закрыли окно, а то холодно. Кроме того, на меня навалилась какая-то усталость.
Однако поезд миновал Роппонги и резко затормозил. Нет, это никуда не годится. Поезд остановился прямо перед станцией Камиятё. Малокровие — не шутка, я решил выйти на этой станции и немного передохнуть на платформе. Пропущу два-три поезда, ничего страшного. Пытаюсь встать — и не могу. Ноги не держат. Ухватился за поручни и как бы повис. Перехватил другой рукой. Книга упала.
Цепляясь за поручни, я добрался до шеста сбоку от дверей, кое-как добрел до выхода. Выйдя на Камиятё из поезда, я собирался прислониться к стене в конце платформы. Помню, в мыслях крутилось, не дойди я туда, не присядь на корточки, упаду и разобью себе голову. Вскоре правая рука наткнулась на холодный предмет — то была стена. Больше ничего не помню.
Но на самом деле из вагона я не выходил. Ухватившись за шест, я постепенно осел на пол. За стену платформы я принял пол вагона. Вот и почувствовал холод правой рукой. В спортивной газете поместили фотографию, где я лежу на полу. Так я и узнал, как было дело. Держась левой рукой за шест, я так и съехал на пол.
70 
