Последние отзывы

  235  

— Да уж, — согласилась Пэнси, — что-то такое есть в нем особенное. Говорят, ни одна женщина не может устоять против него.

— Хорош разговорчик для двух внешне респектабельных замужних женщин! — фыркнул Дагалд, а Пэнси с Велвет захихикали.

— Смейтесь сколько угодно, но упорно говорят, что граф Ботвеллский — колдун и чародей.

— Он может наложить на меня заклятье, — рассмеялась Пэнси.

— Закрой рот, женщина, или я вобью в него кляп! — пригрозил муж. — Такие разговоры, и от кого, от моей жены?

— Только дотронься до меня хотя бы пальцем, Дагалд Геддес. Я развернусь и тут же уеду назад в Англию и заберу с собой сына! — набросилась Пэнси на своего супруга. — Я его родила без тебя и два года без тебя растила.

— Ну-ну, девочка, — начал подлизываться к ней Дагалд. — Просто я чуть-чуть приревновал, когда ты заговорила о лорде Ботвелле. Ничего такого я не думал.

Пэнси фыркнула, а Велвет спрятала улыбку. Ее камеристка явно прибрала к рукам своего мужа. Дагалд обожал жену и сына, и Пэнси знала это.

Через несколько минут появилась дубовая ванна, которую установили перед камином в спальне. Слуги, облаченные в килты, долго носили кувшины с горячей водой, чтобы наполнить ее до краев. Велвет с удовольствием плескалась, слыша, как в соседней комнате появился Алекс, сопровождаемый Дагалдом, и тоже принялся за мытье. Он вошел в спальню, обернув полотенце вокруг чресел, еще до того как Велвет закончила купание и вылезла из ванны. Пэнси покраснела, а он рассмеялся.

— Беги, дорогая, проведай своего наследника, который уже, наверное, заждался свою мамочку и ужина. Я помогу твоей госпоже, пока ты не вернешься.

Он мягко выпроводил Пэнси из комнаты, закрыв за ней дверь. Затем, сняв с вешалки перед камином согревавшееся там полотенце, развернул его и, держа перед собой, сказал:

— Вылезай, Велвет, давай я тебя вытру, а то ты замерзнешь. Она встала и шагнула из ванны в его руки, которые сомкнулись у нее за спиной, завернув ее в теплое полотенце. Какое-то мгновение они простояли неподвижно, а потом Алекс начал быстро вытирать ее. Она знала, что ему хочется поцеловать ее. Она не стала бы возражать. Но он остался верен своему обещанию не принуждать ее ни к чему.

Он насухо вытер ее, отбросил полотенце в сторону и, подняв ее на руки, отнес на кровать, где укрыл одеялом.

— До обеда еще есть время. Отдохни пока. Велвет. Мы задержимся на несколько дней в Хэрмитейдже, прежде чем отправимся дальше в Эдинбург.

— Мы поедем ко двору, милорд?

— Нет, но мне надо засвидетельствовать свое почтение Джемми. Мы не задержимся там больше, чем на пару дней, и сразу уедем в Дан-Брок.

— Прекрасно, — сказала она — Я не хочу ехать ко двору, Алекс. Я хочу в Дан-Брок. Мне хочется увидеть свой новый дом. Я помню, ты говорил, что замок стоит на скале над ущельем, что над ним парят орлы. Я никогда не могла этого забыть. Это звучало так красиво.

— А там и правда красиво, Велвет. Ты увидишь его в самое лучшее время года, так, во всяком случае, считаю я. Березы на склонах гор стоят золотые, рябины усыпаны красными и оранжевыми ягодами. Ты будешь там счастлива, Велвет, обещаю тебе.

Она взяла его руку и, поднеся к губам, нежно поцеловала. Он был потрясен.

Она улыбнулась:

— Я просто благодарю тебя, Алекс, за твою доброту и терпение.

Она закрыла зеленые глаза и, казалось, заснула, не выпуская его руки.

Осторожно он лег на кровать рядом с ней, не укрываясь одеялом. Вздохнув, Велвет переместила свою головку на плечо мужа. Он не спал. Он просто лежал рядом с ней, думая сразу о тысяче вещей.

За те дни, что они пробыли вместе, он окончательно и бесповоротно понял, что любит ее. Ему было больно сознавать, что она принадлежала другому мужчине, но он теперь мог понять и простить. Им будет очень трудно налаживать супружеские отношения. В ее сознании Акбар все еще оставался ее мужем, а он, Алекс, выглядел непрошеным чужаком. Он не знал, как преодолеть эту преграду. Постепенно он понял, что все зависит от Велвет, а не от него. Она должна наконец разобраться в своих чувствах.

И все-таки она была его женой только три месяца! А женой Акбара — шестнадцать! Господи! Сможет ли она когда-нибудь полюбить его вновь? Он вдруг понял, что молча молит Бога, чтобы она смогла полюбить его.

Прекрасный ужин, накрытый в столовой графа Ботвеллского, дал повод его кузену пошутить:

— Для человека, объявленного вне закона и осужденного, Фрэнсис, ты питаешься весьма недурно.

  235