Последние отзывы

  73  

— Мадам, вы должны взять себя в руки! Я понимаю вашу печаль, но это не вернет милорда Лестерского к жизни, наоборот, он очень огорчился бы, узнав, что вы забросили из-за него все дела.

— Он благословлял бы каждую минуту этой печали, — прошептал Рэлей.

Лорд Берли бросил сэру Рэлею уничтожающий взгляд, заставив того замолчать.

— Мадам, прошу вас, — продолжал Уильям Сесил. — Вам следует взять себя в руки. Вы нужны нам. Вы нужны Англии.

Теперь из спальни королевы не доносилось ни звука, и, выждав несколько мгновений, лорд Берли взял на себя ответственность и приказал ломать дверь. Звук сокрушаемого дерева окончательно привел королеву в чувство. Встав с постели, она впустила в комнату своих придворных дам. Она — королева Англии, время, отведенное горестным чувствам, прошло. Остаток своих дней ей придется провести без своего милого Робина.

Ее горе вспыхнуло, однако, с новой силой, когда через несколько недель было оглашено завещание графа Лестерского. В нем он писал:

«Превыше всех и прежде всего я должен вспомнить мою дражайшую и добрейшую повелительницу, чьим преданным рабом, во славу Божью, я был и кто был мне самой щедрой и царственной госпожой…»

После этого королеве была передана нитка из шести сотен жемчужин, с которой свисали три крупных зеленых изумруда с огромным алмазом посредине. Дадли оставил это ожерелье Елизавете как свой прощальный подарок. По щеке королевы успела скатиться одинокая слеза, прежде чем она смогла взять себя в руки.

Когда вдова Лестера Леттис Кноллиз очень быстро вышла замуж за сэра Кристофера Блаунта, королева в судебном порядке отобрала у нее имение Дадли в счет тех тысяч фунтов стерлингов, которые он задолжал короне. Она простила бы долг, прояви ее кузина Леттис хоть каплю уважения к памяти Лестера. Теперь она бы скорее разорила Леттис, чем допустила, чтобы деньги ушли к Блаунтам.

Роберт Деверекс, лорд Эссекский, тоже был подавлен таким явным отсутствием у его матери уважения к своему покойному супругу. «Временами, — думал он, — Леттис становится раздражающей помехой. Эта поспешная свадьба с человеком, — , который настолько моложе ее, что годится ей в сыновья…» Он — — даже стал любить своего покойного отчима.

Он ворчливо поведал обо всем этом Велвет как-то в полдень, когда им удалось выкроить несколько свободных минут и они вместе сидели в уединенном алькове.

— Блаунт, вы подумайте, Велвет! Что, во имя Господа, она нашла в нем?

— Он очень красив, — рискнула вставить Велвет.

— Красив! — Эссекс принужденно засмеялся. — Как раз такого рода ответа я и ждал от неопытной девушки.

— Я вовсе не неопытная, — фыркнула Велвет. Эссекс рассмеялся и обнял ее за талию.

— Конечно, вы неопытны, госпожа де Мариско, — весело поддразнил он ее и приник к ней в долгом поцелуе.

— Фи, сэр, — выбранила она его, едва переводя дух и абсолютно не представляя, насколько хороша в этот момент — раскрасневшаяся, с ямочками на щеках, возбужденная его вниманием.

Она радовалась бы еще больше, если бы знала, что в комнате напротив сидит не замеченный ими Александр Гордон, наливаясь бессильной яростью. Он не мог слышать, о чем они говорят, но это ничего не значило, ибо и так было ясно, что Велвет бесстыдно флиртует с графом Эссекским, а он, Алекс, ничего не может поделать.

Этой осенью веселье покинуло двор. Королева не устраивала пиров, не позволяла устраивать никаких увеселений до официального благодарственного молебна по случаю победы над Армадой, который был назначен на семнадцатое ноября. Но дворцовая молодежь изловчалась бегать по пивным, театрам и осенним ярмаркам, выбирая для этих походов в основном послеобеденное время, когда королева отдыхала.

Александр Гордон продолжал свои, казавшиеся со стороны столь пылкими, ухаживания за леди де Боулт. Как-то теплым осенним полднем Велвет набрела на парочку, сидевшую на поваленном дереве у реки. Вид его руки, запущенной за ее лиф, привел Велвет в ярость.

— Развратник! — закричала она на него, в то время как Мэри де Боулт ничего не понимала, оказавшись меж двух огней. — Значит, вы ухаживали за ней только для того, чтобы вызвать во мне ревность! Таким путем вы хотели заставить меня вернуться, да? Лжец! Лжец! Лжец! Может быть, вы не знали, что я имею привычку гулять именно в этот час по этой тропинке? Вы воспользовались нашим разрывом как поводом для того, чтобы бегать за каждой сучкой, которая согласится поднять свой хвост для вас! — Она изо всей силы влепила ему пощечину и, повернувшись на каблуках, пошла прочь, донельзя сердитая.

  73