30 
"Вечеринка стала опасной (compromised – подвергать опасности). Они здесь из-за тебя"
“Но зачем я нужна Серебрянной Крови? Что во мне такого важного?” спросила Шайлер, пытаясь не казаться раздражительной и жалеющей себя. Почему она? Она не хотела этого. Все, что она когда-либо хотела, мирно уехать, но она как будто родилась, чтобы стать мишенью.
Когда Джек ответил, в нем чувствовались самоуверенность и серьезность более старого разума, показывая проблеск очень древнего существа под маской молодого вампира. Как Лоуренс назвал его? Аббадон. Ангел Разрушения. Ангел Апокалипсиса. Один из наиболее ужасных прежних генералов Люцифера.
Циклы – ключ к нашему существованию; они гарантируют нашу незаментость в человеческом мире. Согласно Кодексу, выражение каждого духа было тщательно проверено и зарегистрировано. Существуют списки и правила, исходя из которых решается кто будет вызван, у кого и когда. Не было никакой записи, что у Аллегры в этом цикле будет дочь. Таким образом, даже твое рождение уже было нарушением.
С самого рождения она была ошибкой, думала Шайлер. Ее мать… тихая фигура в больничной койке… почему она хотела меня? Задавалась вопросом Шайлер
“И что? Это ничего не объясняет. Почему это важно? Зачем это им? Это не имеет смысла.”
"Я знаю" вздохнул Джейк.
"Ты не рассказываешь мне всего", осознала Шайлер. Он защищал её. "скажи мне правду. Должна быть причина, почему они пытались убить меня."
Джек опустил голову. Наконец он заговорил. “Давным-давно, во время кризиса в Риме, Пистис София увидела будущее. Она сказала, что нступит день, когда безвозвратное обязательство среди Неразвращенных (Голубой Крови)будет нарушено. Что Габриэлла отвергнет Михаила и родит дочь от Красной Крови. И та дочь будет смертью Серебряной Крови. София никогда не ошибалась.”
“То есть, я – их смерть?” Шайлер нашла это нелепо забавным. “Я? Они боятся… меня?” Полуистеричный визг вырвался прежде, чем она могла остановить себя. Это было настолько смешно. Что она могла сделать, чтобы навредить им? Как указал Инквизитор, она использовала меч своей матери и промахнулась. Она могла бы быть быстра и сильна и легка, но она не была борцом, не была воином или солдатом.
Джек скрестил руки. “Это не смешно. Левиафан убил бы тебя той ночью в Рио, если бы он знал, кто ты. И теперь, когда он знает, что был так близко к тому, чтобы покончить с тобой, он выследил тебя, чтобы завершить начатое.”
"Но откуда ты знаешь, что Левиафан выслеживал меня?"
“Поскольку я отслеживал Левиафана,” сказал Джек мрачно. “Мой отец и я отслеживали его в течение многих месяцев.”
“Чарльз здесь?” спросила Шайлер. Она задавалась вопросом, почему эта новость не давала ей чувства безопасности. Чарльз Форс был самый великим из них всех. Он был Михаилом, Чистым Сердцем, Отважным, принцем Ангелов, Верховным Командующим Армии Бога. Она сама искала Чарльза, и новость, что он был здесь в Париже, и как ее защитник, или один из них, так или иначе, должена был радовать ее сердце. Но это не происходило.
Чарльз Форс не был другом. Он не был врагом, но также не был другом. Но возможно теперь она могла бы узнать то, что просил Лоренс.. Чарльз должен был бы рассказать ей о Наследии Вана Аленов. Шайлер должна была узнать. Она пообещала дедушке. Джек кивнул.
“Да. Он решил приехать сам, когда Конклав не отправил Венаторов следить за Левиафаном после твоих показаний. Мы на шаг и два города позади него в течение многих месяцев. Когда Левиафан привел нас сюда, на эту вечеринку, мы думали, что он пришел ради Графини, поскольку она способствовала его заключению на Corcovado. Но когда мы увидели тебя в танцзале, мы внезапно знали, каковы его реальные намерения. Чарльз послал меня, чтобы удостовериться, что ты в безопасности, в то время как он возьмет на себя Левиафана.”
Так значит основная опасность исходила от демона. Замечательно. Она бежала от Венеторов, тогда как должна была бежать к ним, теперь, когда она знала правду.
"И ты веришь мне? Ты веришь, что я не убивала Лоуренса, как думает Конклав?" спросила Шайлер.
Он посмотрел вниз. "Я не могу говорить за Конклав. Но я всегда тебе верил. Я всегда верил в тебя", сказал он мягко.
“Хорошо.” Она кивала, пытаясь казаться деловой, скрывая, что она была тронута его верой. Джек верил ей. Он был на ее стороне. Он не ненавидел ее, по крайней мере. Он не ненавидел ее за то, что она разбила его сердце. “Так что теперь?”
“Начнем сначала,” сказал он оживленно. “Давай выбираться из этой темницы. Я бепокоился, что ты выберешь это место, чтобы скрыться. И я думаю, что ты заметила, что пахнет здесь довольно ужасно.”
30 
