10 
Ночью приехала Катя. Она привезла шампанское и еще полтора грамма.
Я распределила на всех комнаты в доме.
Машка с Анжелой поселились в одной.
Я заметила их отсутствие уже далеко за полночь. Антон отправился с Катей в Жуковку, в казино.
Я толкнула дверь в Машкину комнату. Я была уверена, что они не спят.
В первую секунду было такое чувство, будто не я их, а они меня застали за чем-то неприличным. Я не то чтобы смутилась…
И не испугалась…
Как космонавты перед запуском ракеты.
Они ведь все знают про космос. Но… просто никогда там не были.
Анжела потянула меня к себе. Удивительное ощущение — женская грудь на ощупь очень мягкая. Свою собственную ощущаешь совсем по-другому.
В комнате было темно. Я узнавала лица, только когда они оказывались совсем близко.
Я постоянно ощущала на своем теле прикосновение волос. Мягких и шелковистых.
Мне казалось, что все, что со мной происходит, уже было в моей жизни. Или в моих снах.
Или в фантазиях.
Но я никогда не испытывала ничего подобного.
Когда женщины занимаются любовью — они не срывают одежды. Одежды мягко соскальзывают с кожи. Но, даже оставаясь на теле, не мешают, а становятся такими же важными и ценными, как и все, что к тебе прикасается.
Касание рук, волос, шелкового белья, губ — это не секс из семейной жизни. Это — расставание с невинностью. Такое, каким представляет его себе каждая юная девушка. Такое, которое не подмешивает к рассвету досадное чувство несбывшихся надежд.
Еще девочкой я однажды наблюдала за своей подругой, более взрослой и более развитой, с каким-то непонятным чувством робкого вожделения. Она тогда поймала мой взгляд. И в ее глазах было понимание. Помню, что мы тут же заговорили о мальчиках.
Безумная ночь.
Если у меня и были какие-то комплексы, то в эту ночь я от них избавилась. Если было что-то, что казалось запретным, в эту ночь оно исчезло.
Когда я снова появилась на веранде, Антон не сказал мне ни слова. Он кидал крошки засохшего лаваша стайке скворцов.
Я налила себе кока-колы и забралась на диван.
Под лучами солнечного света все бурные эмоции минувшей ночи показались мне надуманными.
Я испытывала только досаду и опустошение.
И почему-то чувство вины.
Как объяснил мне Антон, так же ощущают себя мужчины, когда после ночного загула возвращаются домой. К жене. Разочарование, боязнь расплаты — то есть скандала, и на этом фоне щемящий вопрос: зачем вообще все это было нужно?
Не хотелось встречаться ни с Машкой, ни с Анжелой.
— Я поеду, — объявила я Антону. — В Москву.
— Прямо так? — Он критично осмотрел меня.
Я была в старом Ромином свитере, джинсах и зимних ботинках. Потому что это было первое, что попалось мне под руку.
— Дома переоденусь.
Я села в машину. Мне действительно хотелось домой, хотелось попасть в привычный мир привычных вещей — тогда все, что находится за его границами, будет казаться неважным. Можно будет даже сделать вид, что этой ночи не существовало.
Бензин был на критической отметке. Я свернула на заправку в самом начале Рублево-Успенского.
Подсчитала деньги. Шестьсот рублей. Можно будет купить в «Ростиксе» два превосходных чебурека и Ice Tea.
— Девяносто пятого бензина на пятьсот рублей, — бросила я заправщику.
«Только бы никого не встретить, выгляжу я действительно неважно».
Я нагнула голову и проскользнула мимо припаркованных машин.
Пока готовили мой заказ, я подошла оплатить бензин. Они что-то там перепутали и заправили меня на шестьсот рублей.
— Я просила на пятьсот, — сказала я. Сто я уже потратила на воду и чебуреки.
— Но заправщик утверждает, что…
— Вы тут разбирайтесь, а я пока поем…
Я уселась на высокий стульчик. Чебурек был великолепен.
Передо мной оказались заправщик с кассиршей.
— Вы мне сказали бензина на шестьсот рублей! — громко заявил он.
На меня покосилась пара с соседнего столика.
— Я сказала: на пятьсот, и больше обсуждать это не буду.
Дурацкая ситуация! Угораздило же меня оказаться без денег.
— Что же нам — сливать бензин?
Я пожала плечами:
— Сливайте, если хотите.
Они ушли, а я протянула руку ко второму чебуреку. Положительные эмоции были мне просто необходимы.
— Никита! А я смотрю: ты или нет?
Муж одной моей знакомой. А я в таком виде!
Ужасный день.
— Слушай, дай сто рублей.
10 
