очень нудно 
36 
Он летел «Британскими авиалиниями». На регистрации билетов ему на шею повесили сумочку с документами. Стюардесса профессионально улыбнулась.
— Не волнуйтесь. Я взяла его за руку и отпущу только тогда, когда он окажется пристегнутым в кресле. — Так я перевела ее превосходный английский.
Рома пожал сыну руку:
— Звони. И не грусти там, учи английский.
Я обняла его:
— Познакомишься с кем-нибудь. Заведешь друзей. А как только захочешь по-русски поболтать — сразу звони мне. Или папе.
У Артема был такой вид, словно ему не терпится поскорее попрощаться с нами. Он поглядывал на стюардессу как на свою собственность и с великодушной улыбкой извинялся перед ней за своих сентиментальных родителей.
Мы провожали их взглядом, пока они не скрылись за линией таможенного контроля.
— Она могла бы и помочь ему нести рюкзак, — недовольно проговорила я.
— Это не входит в систему британского воспитания, — ответил Рома.
Он приехал домой вчера вечером, когда бабушка привезла Артема с дачи.
Чтобы не травмировать ребенка перед поездкой.
Мы с Артемом ужинали.
Рома кивнул мне так, словно мы виделись час назад.
Повозился с Артемом.
— Садись ужинать! — сказала я очень приветливо. Ощущая себя Элизабет Тейлор на премьерном показе.
Дети все чувствуют. Их обмануть очень трудно. Но именно это я и собиралась сделать. Артем должен был улететь завтра в Лондон, не догадываясь о том, что дома что-то происходит.
Рома сел за стол:
— Я не очень голоден.
— Давай чайку?
Я принесла чашку и чайник. Достала из холодильника торт. «Ледяной». Супер.
Рома недоверчиво косился на меня. Моя забота его настораживала.
Я налила чай.
— Приедешь и сразу отдашь пятьсот долларов мисс Сэмсон, понял? А она будет тебе выдавать, когда вы по магазинам поедете, — объяснял Рома Артему, не обращая на меня никакого внимания. Даже спасибо не сказал.
— Мисс Смен? — переспросил Артем.
— Мисс СЭМСОН, — отчетливо повторил мой муж.
— Мисс С-Э-М-С-О-Н, — старательно проговорил Артем, — Ну ладно. Там футбол начался.
Я слышала, что Рома улегся на диван в гостиной и включил телевизор.
Я терпеть не могла, когда все еще едят, а он уже уходит.
И он это прекрасно знал.
Почему он так себя ведет? Как будто я провинилась в чем-то? Как будто это не он, а я ушла?
Что если на него не кричать, так он думает, что я чувствую себя виноватой?
Он что, не понял, что я такая хорошая не потому, что заискиваю перед ним — а из-за Артема?
Я в бешенстве подлетела к нему.
Он вальяжно развалился среди подушек.
— Будь добр встать и общаться с сыном! — прошипела я. — А футбол можешь в гостинице посмотреть. Или где там?
В его глазах появилось то выражение, которое было у него за секунду до того, как я ударила его по лицу в прошлый раз.
Наверное, он решил, что сейчас получит еще одну пощечину.
Рома вернулся на кухню.
Артем посмотрел на нас подозрительно.
— Да я уже доел. Ссорьтесь.
— С чего ты взял, что мы ссоримся, малыш? — ласково спросила я.
Рома стоял в дверях.
— Просто твоя мама расстроена из-за того, что ты завтра улетаешь.
— И папа очень расстроен, — проговорила я в тон.
— Мама просто места себе не находит!
— Зато папа очень быстро нашел.
— Слушайте, вы мне надоели! — Артем обычно воздерживался от подобных фраз.
Мы в изумлении замолчали.
— Артем! Что это такое? Как ты разговариваешь? — Я опомнилась первой.
Артем насупился.
— Быстро ко мне в кабинет! Я хочу с тобой поговорить, — приказал Рома.
Лучше бы, конечно, не в кабинет. Потому что он уже давно стал моим будуаром.
Я представила себе, как Рома яростно расправляется с глухими занавесками. Запускает свет в помещение, которое уже забыло, как это бывает.
Артем вышел через десять минут. Судя по глазам, он плакал. Он отправился в душ. Я влетела в кабинет.
Занавески были зашторены. Действительно, какой свет в десять вечера?
— Что ты ему сказал? Ты его обидел? — Если я не кричала, то была близка к этому.
— Нет. Мы поговорили.
— Вы поговорили, а он сейчас, наверное, плачет! А ему уезжать завтра! Ты ничего не можешь делать нормально!
— Не подходи ко мне. И оставь меня в покое.
Я лягу спать здесь.
— Да как ты смеешь со мной так разговаривать?
Я гордо задрала голову. Хам.
— У Артема глаза на мокром месте, потому что он на самолете боится лететь один.
36 
