22 
«Аудюху» новую так не бросишь», – подумал, оглянувшись, Греков. Ему было откровенно жаль продавать еще совсем не выезженную «Вектру». Но положение обязывало.
По лестницам Ленка прошлась легко, Егор – с уже заметной одышкой.
– Вот он, возраст, – смущенно оправдался он.
– Не возраст, а образ жизни, – поправила его Ленка.
Впрочем, еще через десять минут, когда переодевшаяся Авдеева вышла в комнату в специально прикупленном именно для такого случая бордовом пеньюаре, Греков на возраст жаловаться не стал.
Он обнял Ленку, прижал к себе, ощутив даже через одежду все ее приятные округлости. А без одежды эти округлости ощущались даже еще более приятно.
– Какая ж ты ладная, Ленка! – с удовольствием пробормотал он, обнимая девушку и руками, и ногами. Умом понимал, что не фотомодель. Не ухоженная, как Валентина. Но такая призывно-желанная, что опять оказывался Греков в полной растерянности.
Что касается Ленки, то она разговоры в такие моменты никогда не поддерживала. Видать, она так относилась к Грекову, что просто не хотела разбавлять счастливые минуты ничем иным.
А вот Егор все же был более прагматичен. Особенно когда их дыхание начало успокаиваться. Наверное, как и все мужики.
«Что ж мне, разорваться, что ли?» – еще пребывая в легкой приятной усталости, размышлял он, представляя себе обеих своих пассий одновременно. Да еще и с Женькой умудрился, некстати вспомнил Егор их встречу в его квартире. Вот ведь жизнь…
– В ванной не ударься, – на всякий случай предупредила его Ленка. В прошлый раз он вышел из ее крошечного санузла с изрядным синяком на бедре – не поделил пространство со стиральной машиной.
– Постараюсь, – ответил Греков, выползая из расслабленного состояния. – Хотя это будет непросто.
– Зато мой унитаз не заговорит с тобой по-французски, – хохотнула Авдеева.
Она очень бы хотела, чтоб Греков остался на ночь, однако и существующему положению дел была рада. Во-первых, это еще один ее ответ напыщенной Валентине. А во-вторых, лучше иметь не все, чем не иметь ничего.
На прощание все же не удержалась, спросила:
– Греков, скажи, Валентина лучше меня как женщина?
– Н-не знаю, – попытался уйти от ответа застигнутый врасплох Греков. Он как раз уже рубашку застегивал.
– Нет, ты скажи, – настаивала, улыбаясь, Авдеева. – Ну, может, задница у нее шелковистее, без целлюлита. – «Что ж я так привязалась к ее заднице?» – про себя подумала она. – А как в остальном? – И Ленка по-хулигански снова распахнула халат, под которым алым шелком переливался ничего не скрывавший пеньюар.
– Вот черт, – пробормотал Греков, работая с пуговицами в обратном порядке. – Ты меня как бычка за веревочку…
– Значит, я не хуже? – шептала она, даже в темноте все время пытаясь заглянуть ему в глаза. – Значит, не хуже?
– О господи! – простонал Греков, которому в этот момент точно было не до сравнений.
– Миленький ты мой, – прошептала Ленка, быстрыми поцелуями покрывая его щеки. – Я тебя никому не отдам, понял? Ты уж учти это, пожалуйста…
На обратном пути его остановил гаишник. Принюхался, проверил документы, ни к чему не придрался. И даже на прощание пожалел:
– Вид у вас очень усталый. Будьте осторожны на дороге.
– Спасибо, – поблагодарил Греков, не привыкший к ментовской внимательности. А про себя подумал, что не прочь так уставать ежедневно, лишь бы здоровье позволяло. И лишь бы с Женькой все было хорошо, суеверно добавил он.
Последний за день разговор состоялся уже дома. Он состоялся бы и раньше, не забудь Греков свой мобильный на работе.
Звонила Валентина.
– Как дела?
– Нормально.
– Как погода?
– Ты чего, издеваешься? – взвился Греков. – Два часа ночи, какая погода?
– Ну тебя ж дома не было?
– Ну не было, – согласился Егор.
– Лену, наверное, провожал, – констатировала Валентина.
– Она весь день здесь пропахала, – полуобъяснил-полуоправдался Греков.
– Да ладно тебе, Греков, – явно усмехнулась на том конце провода Валентина. – Я ж тебя насквозь вижу: усталый, но довольный.
– Слушай, чего ты хочешь? – перешел в наступление Греков, все же несколько смущенный ее словами.
– Выйти за тебя замуж, – спокойно объяснила собеседница. – Причем твое сегодняшнее прошлое меня не волнует. Только завтрашнее будущее. Вот тогда не погуляешь.
– А как же прошлый разговор? – спросил Егор. – Ты собиралась подумать.
22 
