очень нудно 
49 
– Как вынули? – не понял Федор.
– Плоскогубцами. Один – за базар, второй – что сопротивлялся!
– Кто? – задал вопрос Седых, уже понимая, что эта информация ему не понадобится. Исполнителем в мире «понятий» мог быть любой. Его же интересовал заказчик.
И действительно, озвученная фамилия не привлекла внимания.
– А кто вспомнил про зуб? – спросил Федор.
– Хорь, – сразу ответил Кеша.
«Значит, Ангел», – понял Седых.
Похоже, война объявлена. Дружба Васьки с Федором была на виду. И Ангел знал, что делал. Он просто напоминал всем, кто в доме хозяин.
Федор пошел к бараку, а Кеша – на большой круг, чтобы их приходы не были связаны.
Свет в палате был потушен. Федор включил. Пацаны развернулись на кроватях посмотреть на вошедшего. Неподвижными остались только Ангел и Васька.
Мальчик лежал, накрывшись с головой одеялом, но и так было видно, что ему плохо. Он не ревел, как домашние дети, а тихо плакал под одеялом. Не пытаясь никого разжалобить и не рассчитывая ни на чье сочувствие.
Федор сел на край его койки, обнял пацана рукой. Потом немного стащил одеяло и повернул Ваську к себе лицом.
Глаза у Васьки были мокрые, нижняя губа и подбородок – в крови.
– Открой рот, – сказал Федор.
Васька замотал головой.
– Открой рот!
Васька открыл. Не было одного зуба снизу и одного – сверху. Лишь кровавые лунки. Ваську не только лишили двух зубов, но и опасно приблизили к категории «обиженных». Тем тоже выбивали зубы снизу и сверху для вполне определенных целей.
– Ничего, Васек, – сказал Федор. – Не плачь. Ты же мужчина. И еще научишься разбираться с подонками.
Тишина стала такой, что слышно было дыхание ребят.
– А можно спросить, кого вы назвали подонком? – поинтересовался Ангел. – Насколько мне известно, мальчик сам поставил зуб на кон.
– Хорошо, что не жизнь, – криво улыбнулся Хорь.
– За базар надо отвечать, – заговорили сразу несколько ребят.
– Отвечать надо, – согласился Федор. – Но и людьми оставаться надо.
– А мы не люди? – развил тему Ангел.
– Вы, – Седых показал пальцем на Хоря и Ангела, – нет.
– А кто же мы? – вежливо спросил Ангел.
– Вы – дерьмо, – так же вежливо ответил Седых. – Дерьмо может быть любой формы, потому что оно мягкое. Но оно всегда воняет. Поэтому его закапывают в землю.
– Вы не откажетесь от своих слов у Толмачева? – поинтересовался Ангел. И прикусил язык, поняв, что сказал лишнее. Хотя все ребята и оставались на своих местах, но после сказанного как бы отстранились от Ангела. Фактически он пугал Федора доносом.
– Я нигде и никогда не отказываюсь от своих слов. Понял, дерьмо?
Ангел даже глаза прикрыл, чтоб скрыть мелькнувшее бешенство.
– И ты, Хорек, учти сказанное, – сказал Федор Хорю. – Я таких «активистов», как ты, видел много. Из них на зоне получаются самые ласковые Машки.
Хорь вскочил с кровати, готовый броситься на Федора:
– Жаль, я тебя, сука, не убил тогда!
– Хорь, на место! – приказал Ангел. – И заткнись! Не видишь, он понтует! Спокойнее!
– Воткну ему перо в мясо и буду спокойнее, – остывая, пробурчал Хорь.
– Ага, – усмехнулся Федор. – Одна девка кричала, пока бабой не стала!
Хорь снова вскочил. В палате раздались смешки. А такие смешки бывают опаснее ножа.
– Хорь, на место! – теперь вскочил и Ангел. – На место, кому сказал! Он свое получит! Но позже!
Хорь явно раздваивался: с одной стороны, бешенство заливало глаза, с другой – давил властный, подавляющий голос Ангела. Неизвестно, что бы перевесило, если бы в палату не вошла Оля.
Подслушивала, понял Федор. И, видимо, не он один.
– Не ссорьтесь, мальчики, – весело сказала она. – Все бывает. Не ссорьтесь.
Хорь тихо «сдулся» и сел на кровать.
Ангел недобро улыбнулся. Результат его устраивал, а метод, похоже, нет.
– Можно больше без битв, а, Федь? – мягко спросила она, легко коснувшись его локтя.
– Можно, – сказал он. Федор очень рассчитывал, что Хорь кинется на него. А так – не растраченная в драке ярость желчью расползалась по всему телу. – Ты это видела? – спросил он Ольгу, за подбородок поворачивая к ней Васькину заплаканную физиономию.
– Видела, – сухо ответила Королева. – Не надо было этого делать.
Ангел дернулся, но мгновенно взял себя в руки.
А Федор неожиданно успокоился. Может, и не зря он тратит на этих ребят кусок своей собственной жизни.
Он взял Ваську за руку, и они пошли гулять в ночной лес. Что-то рассказывал Федор, о чем-то в ответ шепелявил Васька. Такая прогулка была первой в его жизни. И на его взгляд, она стоила заплаченной за нее цены.
49 
