очень нудно 
34 
– Оаким? Это и есть несущий смерть Оаким? Да, в это можно поверить, взглянув на него. Но, Фрамин, кто он на самом деле? Такие бойцы не появляются ниоткуда!
– Я ничего не знаю о нем, кроме того, что он великий воин и мастер фуги, явившийся на Блис перед самой темной волной и, может быть, ускоривший ее приход.
– Это все?
– Это все, что я знаю.
– А ты, могучий Мадрак?
– Я знаю не больше.
– А если разбудить его самого и спросить?
Фрамин поднимает свою трость.
– Если хочешь, дотронься до него, но кто знает, уйдешь ли ты тогда отсюда? Он действительно великий воин, а мы шли сюда отдохнуть.
Гор опускает руку на плечо Оакима и слегка встряхивает его. Оаким стонет.
– Не забывай, что жезл жизни – это и копье смерти! – кричит Фрамин и, делая выпад, пронзает жабу, сидящую у левой руки Гора.
Гор не успевает обернуться, как внезапный порыв ветра проносится по комнате, а жаба стремительно вырастает в высокую фигуру, стоящую в центре стола.
Золотистые волосы взъерошены, тонкие губы растянуты в улыбке, и зеленые глаза его сияют, когда он видит забавную картину у своих ног.
Принц-Который-был-Жабой дотрагивается до красного пятна на плече и говорит Фрамину:
– Разве не знал ты, что сказано: «не обижай птицу и зверя»?
– Верно, сказано, – отвечает Фрамин, улыбаясь. – У Киплинга. И еще в Коране.
– Тысячеликий негодяй, – говорит Гор, – тот ли ты, кого я ищу? Тебя ли именуют многие Принцем?
– Сознаюсь, это мой титул. А вы помешали моим размышлениям.
– Я пришел помешать тебе жить, – сообщает Гор, извлекая из-за пояса тонкую стрелу – единственное свое оружие – и отламывая ее наконечник.
– Ты думаешь, я не наслышан о твоей силе, брат? – говорит Принц, когда Гор поднимает наконечник стрелы, держа его между большим и указательным пальцами. – И мне ли не знать, что ты можешь одним лишь усилием мысли увеличить массу или скорость любого предмета в тысячу раз?..
В руке Гора мелькает неясная тень, по комнате разносится грохот, и Принц вдруг оказывается в двух футах слева от того места, где только что стоял, а наконечник протыкает камень стены и улетает дальше – в пыльную и ветреную ночь Марачека. Принц тем временем продолжает:
– …И разве не знаешь ты, брат, что я могу переместиться на любое невообразимое расстояние, даже за пределы Средних Миров, тем же усилием, что позволило мне избежать твоего удара?
– Не называй меня своим братом, – произносит Гор, поднимая древко стрелы.
– Но мы действительно братья, – говорит Принц – по крайней мере, сыновья одной матери.
Гор опускает руку.
– Я не верю тебе!
– А от кого же, по-твоему, ты получил свои богоподобные таланты? От Осириса? Хирургия могла дать ему цыплячью голову, а его собственная сомнительная наследственность – способности к математике, но ты и я – меняющие облик, – сыновья Пеплы, Ведьмы Лоджии!
– Будь проклято ее имя!
Принц внезапно появляется перед ним, и в тишине раздается звук пощечины.
– Я мог бы убить тебя сотню раз, пока ты стоял здесь. Но не стал, потому что ты мой брат. Я мог бы убить тебя сейчас, но не убью. Причина та же. Я не ношу оружия, поскольку совсем не нуждаюсь в нем, и не таю злобы, иначе бремя моей жизни стало бы невыносимым. Но не тебе судить о нашей матери, ибо ее пути ведомы только ей. Я в равной степени не порицаю и не восхваляю ее. Я знаю, ты пришел сюда убить меня. Если хочешь получить такую возможность – попридержи свой язык, брат.
– Ладно, больше не будем о ней.
– Очень хорошо. Ты знаешь, кем был мой отец, знаешь и то, что я не новичок в воинском искусстве. Я дам тебе шанс убить меня в схватке, но только если ты сначала кое-что для меня сделаешь. В противном случае я исчезну, найду еще кого-нибудь себе в помощники, а ты можешь провести остаток своих дней, разыскивая меня.
– Наверное, это оракул и предвещал, – говорит Гор, – и он сулит мне дурное. Однако я не могу упустить случай исполнить свою миссию раньше, чем этого добьется эмиссар Анубиса – вот этот Оаким. Я не знаю его сил, которые могут и превышать твои. Я буду соблюдать перемирие, выполню твою просьбу, а потом убью тебя.
– Этот человек и есть посланец Дома Мертвых? – Принц долго смотрит на Оакима.
– Да.
– А ты знал это, мой Ангел Седьмой Станции?
– Нет, – откликается Фрамин с легким поклоном.
– И я не знал, Повелитель, – вторит Мадрак.
34 
