очень нудно 
263 
Иное славно: опоздал вражий чаклун додуматься! Раньше дурить надо было, а теперь уж все едино – чем палить? поплевать в дуло, авось стрельнет?! Незримая ложка зачерпнула киселю, на миг под стенами посветлело – и этого мига сотнику хватило, чтобы спустить курок и отправить лишнюю душу в тутошнее пекло.
– Все! Не могу больше! – выдохнула во дворе Сале, и сотник даже не удивился, разобрав сквозь шум боя ее тихий вскрик. Ведьма, она ведьма и есть! – Не могу… не…
Бабахнула в последний раз гаковница, трижды бренькнул и смолк чудной «маузер».
Пора на гулянку?
* * *
Не воспользовавшись лестницей, сотник молодым бесом спрыгнул во двор. Выдернул из ножен верную «ордынку», потянул из-за кушака запасенный пистоль…
Оглянулся наскоро.
Все в сборе, вся последняя в этой жизни сотня Логина Загаржецкого. Братья-Енохи: молчун Петро с наспех перевязанной грудью, гаковницу за дуло держит, Мыкола любимый палаш аглицкой работы из ножен тянет. Скалится зимним волчарой жид с шаблей: небось свою пасху поперек календаря справлять задумал. Ярина с бурсаком – у гарматы, вон и фитиль дымится. Рядом ведьма Сало, в руках кривые железяки, вроде ножей, остальные из перевязи торчат. Нет, все-таки бой-баба, даром что ведьма! Шмалько с чортякой за кулеметом залегли, бок о бок. А вон и Гром с бонбой, на галерее, примеривается. От хитрый москаль! Сберег-таки подружку на закуску!
Крест нательный пропьет-прогуляет, а это добро – никогда!
– Ну, бабы-девки-хлопцы, кого чем обидел, простите! Не поминайте…
Договорить не успел: из курящегося пролома, из киселя чаклунского с воплями полезли люди в латах.
– Гармата! Пали! – махнул рукой сотник Логин.
Бахнуло так, что разом заложило уши. Кажется, из тех, кто успел первым сунуться черкасского тела отведать, не уцелел ни один, но следом уже вовсю ломились другие, топча тела своих же товарищей.
Деловито заворчал кулемет.
Знал чортяка свое дело. Чортову дюжину и положил, пока смолкла диковинная махиния. Сотник уж и рот было открыл: приказ отдать! – но тут в проломе рвануло напоследок, только кровавые ошметки порхнули воробьиной стайкой. Это Гром остатнюю бонбу бросил.
Вот теперь – и правда все.
Праздник.
– Рубай их, хлопцы! В бога-душу-мать!
Пистоль разрядил почти сразу, в чей-то лыцарский шлем с решеткой-забралом. Не спасло забрало лыцаря: ишь, славно рухнул, истукан железный! Еще два-три пистоля выпалили по сторонам – и зазвенела сталь о сталь.
Поначалу в горячке показалось: удержат они пролом, отобьются! Да и то сказать – пролом-то грошовый, больше чем по двое зараз не протиснешься, а тут еще встали: справа сам Логин с есаулом, слева – Мыкола-рубака да жид заговоренный. А посередке чортяка своим протазаном что твой писарь гусиным пером чвиркает. Снаружи гвалт учинили: «Аспидовы Пасынки! Глиняный Шакал, Глиняный Шакал!» – это они чортяку так матерно обзывают. Есаул им в ответ: «Грозилась кума нажить ума! Только суньтесь, ухи свинячьи!» И смех и грех, словно дети малые!
И тогда взвился крик ведьмы:
– Берегись! Они через стены лезут!
Только крикнула – тут ворота и рухнули.
Завертелся дикий смерч по двору замка. Раскидал черкасов в стороны, не пробиться друг к другу – только успевай жать лихую жатву! Руби, сотник! Мелькай в самой гуще красным верхом шапки! Тешь душеньку на посошок! Пусть икнется любому на свете этом, пусть запомнится: как умеют помирать славные витязи! Гей, черкасы, не выдавайте лучшего цвета вашего войска! Время честить встречных-поперечных на все боки!
А пот уж заливает глаза, соленый, боевой пот, крепче горелки, слаще вздоха последнего! бежит ручьем! Не поддавайся, Логин! Руби! Кто ж тебе спину прикрывает, сотник?!
Чорт!
Ей-богу, чорт! С протазаном своим.
– Гей, чортяка, прорвемся?!
Узкоглазая морда ухмыляется в ответ, кривит собачьи губы. Расцеловал бы, да некогда! Вокруг на миг становится просторно: латникам кнежским, и тем не по себе стало при виде адской ухмылки.
– Шакал, Шакал!..
Ну и Шакал, ну и Глиняный – так что ж теперь? Поп сказывал, боженька первого Адама тоже из глины лепил…
Ага, попятились?!
Мгновения еще тянутся, краткие мгновения жизни, которой осталось всего ничего, только оглядеться по-быстрому: как там хлопцы, доча, жид с ведьмой?
Живы еще?
Исчезнув куда-то, звуки вдруг возвращаются, наваливаются отовсюду.
– А-а-а-кха-кха! – захлебывается смертный хрип. – С-с– сучары!.. Лови!
263 
