142 
Генри Джордж
6
Из завещания мексиканского царя:
«Все на земле имеет свой предел, а самые могущественные и радостные падают в своем величии и радости и повергаются в прах. Весь земной шар только большая могила, и нет ничего на его поверхности, что бы не скрылось в могиле под землею. Воды, реки и потоки стремятся к своему назначению и не возвращаются к своему счастливому источнику. Все спешат вперед, чтобы похоронить себя в глубине бесконечного океана. Того, что было вчера, уже нет нынче; и того, что есть нынче, не будет уже завтра. Кладбище полно прахом тех, которые когда-то были одушевлены жизнью, были царями, управляли народами, председательствовали в собраниях, предводительствовали войсками, завоевывали новые страны, требовали себе поклонения, раздувались тщеславием, пышностью и властью.
Но слава прошла, как черный дым, выходящий из вулкана, и не оставила ничего, кроме упоминания на странице летописца.
Великие, мудрые, храбрые, прекрасные, — увы! — где они теперь? Все они смешаны с глиной, и то, что постигло их, постигнет и нас; постигнет и тех, которые будут после нас.
Но мужайтесь вы все — и знаменитые начальники, и истинные друзья, и верные подданные, — будем стремиться к тому небу, где все вечно и где нет ни гниения, ни уничтожения.
Темнота — колыбель солнца, и для блеска звезд нужен мрак ночей».
Тетскуко Незагуал Копотль (около 1460 года до Р.Х.)
7
Смерть неизбежна для всего рожденного так же, как и рождение неизбежно для всего смертного. Поэтому не должно сетовать на то, что неизбежно. Прежнее состояние существ неизвестно, среднее состояние очевидно, будущее состояние не может быть познано, — о чем же заботиться и беспокоиться? Некоторые люди смотрят на душу, как на чудо, а другие говорят и слушают про нее с удивлением, но никто ничего не знает про нее.
Дверь неба открыта для тебя ровно настолько, насколько тебе нужно. Освободись от забот и тревог и направь свою душу на духовное. Пусть твои поступки будут руководимы тобою, а не событиями. Не будь из тех, цель поступков которых — награда. Будь внимателен, совершай свой долг, оставь мысль о последствиях, так чтобы тебе было все равно, кончится ли дело приятно или неприятно для тебя.
Индийская Бхагавад Гита
8
Ты хочешь освобождения от грехов, и жизнь, ослабляя твое тело и его страсти, помогает тебе. От этого всегда бессознательно хочется вперед — уйти из тела, из отделенности. Положи свою жизнь в освобождении от грехов, — и болезни, старость, всякие телесные невзгоды, смерть будут благом.
Ослабеваешь, стареешься, умираешь телом; духом же крепнешь, растешь, рождаешься.
9
Мы здесь в положении пассажиров на каком-то большом корабле, у капитана которого есть неизвестный нам список, где и когда кого высадить. Пока же нас не высаживают, что же мы можем делать другое, как только то, чтобы, исполняя закон, установленный на корабле, стараться в мире, согласии и любви с товарищами провести определенное нам время.
10
Неужели тебя страшит перемена? Ведь ничто не делается без перемены. Нельзя согреть воды без того, чтобы не совершилось превращения с дровами. Питание невозможно без изменения пищи. Вся мирская жизнь есть не что иное, как перемена. Пойми, что ожидающее тебя превращение имеет тот же точно смысл, что оно только необходимо по самой природе вещей. Надо заботиться об одном, как бы не сделать чего-нибудь противного истинной природе человеческой, надо поступать во всем как и когда она укажет.
Марк Аврелий
11
Это ужасный мир, если страдания в нем не производят добра. Это какое-то злое устройство, сделанное только для того, чтобы духовно и телесно мучить людей. Если это так, то этот мир, делающий зло не для будущего добра, но праздно, бесцельно, такой мир невыразимо безнравственен. Он как будто нарочно заманивает людей только для того, чтобы они страдали. Он бьет нас с рождения, подмешивает горечь ко всякой чаше счастья и делает смерть всегда грозящим ужасом. И, конечно, если нет Бога и бессмертия, то понятно высказываемое людьми отвращение к жизни: оно вызывается в них существующим порядком или, скорее, беспорядком, — ужасным нравственным хаосом, как его следует назвать.
Но если только есть Бог над нами и вечность перед нами, то изменяется все. Мы прозреваем добро в зле, свет во мраке, и надежда прогоняет отчаяние.
Какое же из двух предположений вероятнее? Разве можно допустить, чтобы нравственные существа — люди — были поставлены в необходимость справедливо проклинать существующий порядок мира, тогда как перед ними выход, разрешающий их противоречие? Они должны проклинать мир и день своего рождения, если нет Бога и будущей жизни. Если же, напротив, есть и то и другое, жизнь сама по себе становится благом и мир — местом нравственного совершенствования и бесконечного увеличения счастья и святости.
142 
