очень нудно 
64 
– Взаимно, сударыня Куколь.
Старик повернулся к Анри и принялся сосредоточенно подкатывать рукава рубахи, и без того засученные по локоть. Под взглядом его блеклых, льдистых глаз вигилла почувствовала себя юной девочкой и изрядной скотиной, много хуже разомлевшего лошака. Сто раз собиралась заглянуть в Универмаг, встретиться с преподавателями, и на десятилетие выпуска обещала прийти, клялась, уверяла, а потом не пришла – дела, заботы, дежурство в Трибунале, думала взять подмену, но завертелась…
– Я рада вас видеть, наставник Лаций. Честное слово, рада. Знаете, я…
– Знаю, дитя мое, – ласково ответил старый жрец. – Я всех вас знаю. И никогда не обижаюсь. Мы – мантики, для нас будущее – молчаливый приятель, скрытный, но родной… Можно ли обижаться на проделки, о которых знаешь заранее?
А память откликнулась давним эхом:
«Кусок пастыря» – это говядина!.. неучи, вас самих давно пора на разделку…"
– Вы привели сюда зачётную группу?
– Я здесь работаю. Четвертый год. В Универмаге оставил почасовку и экстернатуру. Коллегиум Волхвования доверил мне представлять Совет Коллегиума в Большом Гаруспициуме…
Прежде чем вигилла кинулась поздравлять наставника с повышением, Лаций Умбрус спокойно добавил:
– Мой нынешний профиль: глобальная семантика.
Вместо поздравлений Анри чудом удалось сдержать сочувственную реплику.
Овал Небес! – ей даже удалось не измениться в лице.
Семантика, как раздел Высокой Науки, занималась назначением тонких связей между знаком – словом, пассом или руной – и явлением действительности, которое этот знак символизировал, концентрируя в себе. Связей была уйма, каждая обладала персональным назначением, распадающимся на сотни юрких значений-фрагментариев, на тысячи крохотных значков-"семочек"… От ядра простейшего заклятия наружу тянулись сотни нитей, издевательски вибрируя косвенными ассоциациями. Опытный семант напоминал мудрого сороконога из сказки «Пень дядюшки Гримуальда» – досконально изучив анатомию конечностей, написав тома диссертатов о механизме ходьбы вприпрыжку и бега трусцой, этот мудрец всю жизнь провалялся на трухлявом пне, задрав четыре десятка собственных хилых ножек к небу.
«Эмотивная коннотация любовных заговоров».
«Денотативный макрокомпонент руны Цыбуля».
«Сигнификат базовых проклятий».
Зубодробительные лекции по теормагу Анри вспоминала с содроганием.
Уже перейдя в Тихий Трибунал, после удачно раскрытого «Дела о теноре-взломщике Джельсомино» она поняла: практикующие маги относились к семантике, как голосистые певцы – к сольфеджио. На словах (особенно – на экзаменах и зачетах!) признавая исключительную важность теории, на деле они отдавали предпочтение конкретным действиям. Маги меняли мир; семанты объясняли, как и почему это происходит. Их способность к анализу в обратной пропорции зависела от уровня личной маны: чем меньше её скапливалось у семанта, тем точнее он улавливал назначение тонких связей.
Слабость служила инструментом.
Ювелиры часто близоруки.
Глобальная семантика, занимающаяся общими назначенями связей мироздания, была синекурой для отставных профессоров, чей возраст больше не позволял напрямую работать со струнами судьбы. Время беспощадно. Шамкая и брызжа слюной, престарелые глоба-семанты, в прошлом – светочи Высокой Науки, годами спорили о влиянии фонетической оболочки слова «черепаха» на деформацию панциря Великой Черепахи, которая непременно приведет к светотрясению милиард лет спустя.
Такие диспуты служили неисчерпаемым источником для анекдотов.
– Все в порядке?
Зачем ты это спросила, подруга? Слепому видно: Лаций Умбрус сильно сдал. Кудри поредели, открыв сухую кожу черепа, на руках выступили пятна, похожие на огромные веснушки; во рту недостает зубов. Прежний богатырь уступил место дряхлому патриарху, способному лишь гладить строптивого лошака-мирабила и прощать забывчивых учениц.
– Нет. Имена отбрасывают тени, тени получают имена. Ничего не в порядке, дитя мое…
Он потянулся и тронул пальцем уголок глаза вигиллы. Облизал палец, пробуя на вкус крохотную слезинку. Старика качнуло, словно ощутимый только для Лация ветер пронесся по столице. Опершись на холку Гиббуса, жрец напомнил скульптурную композицию «Хальгер Волхв прощается с конем». К счастью, лошак стоял прочно, как если бы на самом деле был отлит из бронзы.
– Береги себя, – тихо сказал наставник.
64 
