25

К чему клонилось твое паломничество, Персон? К простому зеркальному повторению застарелых мучений? К поискам сочувствия со стороны старого камня? К насильственному воссозданию невосстановимых мелочей? К поискам утраченного времени в смысле, полностью отличном от ужасного "Je me souviens, je me souviens de la maison où je suis né"^[42] Гудгрифа да и от Прустовой погони? Он никогда (разве однажды, в конце последнего восхождения) не испытывал здесь ничего кроме смятения и скуки. Что-то другое заставило его вновь посетить тоскливый и тусклый Витт.

Не вера в призраков. Кто из них возымеет охоту вселиться в полузабытые груды материи (он не знал, что Жак лежит, погребенный под шестью футами снега, в Шуте, Колорадо), в неверные тропы или в клубную лачугу, до которой какое-то заклятие помешало ему добраться, и самое имя которой к тому же безнадежно спуталось с "Драконитой", – давно уж не выпускаемым возбуждающим средством, чья реклама однако продолжала пятнать заборы и даже стремнины. И все-таки нечто, связанное с призрачными посещениями вынудило его притащиться сюда с другого материка. Это, пожалуй, стоит несколько прояснить.

Практически каждый сон, в котором она являлась ему после своей кончины, разыгрывался в декорациях не американской зимы, но гор Швейцарии и итальянских озер. И ведь он не нашел даже места в лесу, на котором веселая орава маленьких путешественников прервала незабываемый поцелуй. Миг соединения с ее доподлинным образом в обстановке, которую удастся в точности вспомнить, так и остался недостижимым.

Вернувшись в "Аскот", он сгрыз яблоко, стянул, рыча от облегчения, заляпанные глиной сапоги, и оставив без внимания ссадины и сырые носки, влез в уютные городские туфли. Теперь назад к мучительной задаче!

Уповая на то, что какой-нибудь мелкий зрительный толчок поможет ему вспомнить номер комнаты, приютившей его восемь лет назад, он прошелся вдоль коридора третьего этажа, – и после того, как номер за номером ответили ему непонимающим взглядом, остановился: уловка сработала. Он увидел очень черное 313 на очень белой двери и сразу же вспомнил, как говорил Арманде (обещавшей прийти к нему, но не желавшей, чтобы ее провожали): "Мнемонически это можно представить тремя профильными фигурками, – арестант, проходящий со стражником впереди и стражником сзади". Арманда ответила, что для нее это слишком кудряво, и что она просто запишет номер в маленький ежедневник, который носила в сумочке.

За дверью тявкнула собака: признак, сказал он себе, постоянного постояльца. И все же с собой он унес приятное ощущение, что сумел воскресить важный кусочек вот этого, частного прошлого.

Затем он спустился вниз и попросил красавицу-консьержку позвонить в Стрезу, в гостиницу, и узнать могут ли там дня на два сдать ему номер, в котором восемь лет назад останавливались мистер и миссис Хью Персон. Она называлась, сказал он, как-то наподобие "Бью Ромео". Девушка повторила название в его истинном виде и сказала, что на это уйдет несколько минут. Он подождет в гостиной.

В гостиной сидели лишь двое: женщина в дальнем углу, она закусывала (ресторан оказался закрыт, там еще не прибрали после фарсовой драки), и швейцарский делец, листавший старинный номер американского журнала (кстати сказать, брошенного тут Хью тому восемь лет, – впрочем, эту линию жизни никто не исследовал). Стол по соседству с швейцарцем покрывали гостиничные брошюрки и относительно свежая периодика. Локоть дельца покоился на номере "Transatlantic". Хью потянул журнал, и швейцарский господин едва не выпрыгнул из кресла. Взаимные извинения расцвели разговором. Английский язык мсье Уайльда во многом походил на английский Арманды – и грамматикой, и интонациями. Его сверх всякой меры поразила статья в "Transatlantic" (на минуту отняв номер у Хью, он облизал большой палец, отыскал нужное место и, постукивая по странице ногтями, вернул журнал открытым на возмутительной статье).

"Тут один рассказывает про человека, который убил свою супругу лет восемь назад и..."

Консьержка, чью стойку и грудь он видел в миниатюре с места, на котором сидел, издали махала ему. Вырвавшись из загончика, она затрусила в сторону Хью:

  30