очень нудно 
76 
Отличная штука.
Шаолиньские монахи от зависти бы сдохли.
Вместо алебард-трезубцев в стойках имелись пожарные багры, вилы «сельскохозяйственные обыкновенные», бильярдные кии, бейсбольные биты, кувалды на длинной ручке… рядом с одной из кувалд висел на гвоздике телефонный шнур. Со штеккерами-розетками на концах провода.
Ниже, в ящике, грудой были свалены кастеты.
Пара стульев – складной и обычный, с мягкой спинкой – примостились рядом, всем своим видом намекая: «И мы!.. И мы тоже!..»
Из-за края экрана вышел невысокий блондин, лет на десять старше меня, в спортивном костюме, и уселся на тот стул, что складной.
– Вы удивлены? – приветливо спросил блондин, улыбаясь. – Зря. Давайте поговорим.
Вернее, спросил-то он по-английски, а переводчик уже расстарался для наших осин. В отличие от обычных гундосых тружеников пиратских видеоканалов, этот «голос за кадром» был звонок, отчетлив, и сразу чувствовалось: он не станет традиционное «Fuck you!» переводить то как «Черт побери!», то как «О господи!».
Как есть, так и скажет – звонко, отчетливо…
Молодец.
Блондин удовлетворенно кивнул, словно расслышав мои мысли. И развил свою идею насчет «Удивляетесь? Зря!». Я, в общем-то, и не удивлялся особо, потому и не вслушивался. Главная мысль тирады состояла в очень простеньком постулате: алебарды-мечи-саи – дело дрянь, на дурака-простака, ибо в реальной жизни мы встречаемся с таким оружием разве что в музее. А раз так – весь этот металлолом на свалку истории! Вот телефонным шнуром вас и впрямь задушить могут, в отличие от мифического платка-румала, коим, по слухам, пользовались душители-тхаги. Значит, шнур нам понадобится, а румал – нет.
Вывод?
Вывод был ясен.
Как и дальнейшие тезисы блондина: у среднего человека постоянный стресс, постоянный страх перед насилием, государство спит сном праведника, у органов правопорядка цирроз печени, значит, «спасение утопающих – дело рук самих утопающих!». Туш, все встают. Но (всем спасибо, можно сесть) вышеупомянутый средний гражданин страшно занят, обеспечивая семью материальным достатком, и нет у него сил-времени-возможностей ни светлым днем, ни темной ночью… но не падайте духом и не спешите покупать пистолет! Потому что «Технология взрывного метабоя»…
Я снова поймал взгляды моих друзей.
«Давай, не стесняйся!» – молили эти взгляды.
И я нажал на кнопку ускоренного просмотра.
Блондин беззвучно разевал рот, временами вставал и прохаживался по залу; потом к нему явился лысоватый партнер, голый по пояс, зато в джинсах и кроссовках. Я было притормозил, поглядел, как блондин вертит сказку про белого бычка – вот мы ломаем мил-дружку шею ручками, вот точно так же, теми же движеньицами, но телефонным шнурочком, вот занавесочкой, скрученной в жгутик, а вот и брючным ремешком, и все это не требует «большой физической силы, ловкости, длительных изнурительных тренировок»… За кадром бренчала музыка: вот и славно, трам-пам-пам!
Трам-пам-пам, согласился я и крутанул пленку дальше.
Да, блондин изображал членовредительство весьма профессионально, только зачем лапшу на уши вешать: он-то сам никак не три месяца учился, и даже не три года!
Монах, зачем ты подбросил нам эту чушь?
Поиздеваться решил?!
…Где-то с середины кассеты возник титр: «Месяц первый».
Его сменил титр поменьше: «День первый» – и внизу, меленько, бегущей строкой: «График рассчитан на пять занятий в неделю по сорок минут каждое. При дефиците времени занимайтесь три раза в неделю. В таком случае срок полного освоения увеличится до пяти месяцев…»
Мы еще немножко посмотрели разминку: славная такая разминочка для среднего клерка.
В обеденный перерыв, не снимая галстука.
Потом еще немножко: оказывается, боевых стоек в наличии имеется одна штука, партийная кличка – «стойка естественная»; короче, стойте, как стоите, и все насильники-грабители со страху разбегутся.
Потом еще…
– Пошли чайку хряпнем, – неожиданно сказал Ленчик, вставая.
И мы пошли хряпать чаек.
* * *
Ленчик перезвонил мне поздно вечером.
Когда мы расставались, он прихватил с собой злополучную кассету («Да забирай ее ко всем монахам!» – отшутился я). Не знаю уж, что за блажь треснула ему в голову, но Ленчик вознамерился эту «Технологию…» переписать. На добрую память. Так вот, в телефонной трубке звучало еле сдерживаемое удивление: кассета переписываться отказалась.
Наотрез.
76 
