30 
Как отношусь к распространению моих спектаклей в Интернете? С удовольствием.
И, наконец, самый последний вопрос на сегодня. Этот вопрос мне дорог. Комфортно ли мне жить в наше время, и ощущаю ли я его своим?
Я его ощущаю абсолютно своим. Я люблю своё время. Его любить очень непросто, но совершенно уверен, что пока удаётся его любить, удаётся быть современным художником. Удается быть точным. Как только не хватит сил любить время, в котором живу, стану от этого времени отдельным и, видимо, старым. Но комфортным я наше время не считаю.
Мне кажется комфортным время конца XIX и самого начала XX века. Хотел бы быть морским офицером в то время. Но это так мне кажется. Скорее, я хотел бы побывать в том времени. Хотя бы недолго. И в пятидесятые годы в Америку хотел бы, побыть адвокатом типа Перри Мейсона. Или владельцем джаз-клуба в Сан-Франциско, и чтобы вокруг только девушки пин-ап. Многие времена мне кажутся комфортными, а люблю наше, другого-то не будет.
13 января
Гена, Гена!
Ещё с утра хотел написать что-то забавное…
Никак не могу прийти в себя. Такое горе!
Как-то осенью мы довольно долго с ним говорили про автомобили. Он говорил, что его вполне устраивает «Гольф». С уверенностью могу сказать, что он не был за рулем ни пьян, ни… Он был очень ответственным и точно не выпил бы за рулем. Спешил, наверное…
Гена при знакомстве очень удивил меня тем, что вёл себя даже застенчиво. Я помню, как в первый раз ехал к ним на передачу. Я волновался, боялся таких шуток, с которыми мне не справиться. А Гена вёл себя уважительно, почтительно и даже застенчиво. В нём чувствовалась настоящая мужская сила. Он не маленького роста мужик, можно сказать — здоровяк. Меня удивило тогда, что у него на рабочем столе был идеальный порядок, и только стояла в рамке свадебная фотография.
А когда мы вели с ним «Максидром», он меня очень успокаивал. Для него-то ведение больших мероприятий было делом привычным, а для меня — экстремальным.
Когда они ушли на «Маяк», Гена придумал звонить мне по утрам в разные города, где у меня проходили гастроли. Я ждал его звонков, придумывал что-нибудь остроумное, с ним всегда получался диалог. А какие нежные были у него отношения с женой!
Мы мало встречались, но могу его назвать другом. И земляком могу назвать: он же наш, сибиряк. Сильный, несуетливый, подробный и смелый человек.
Скорблю очень. Горжусь тем, что он ходил ко мне на спектакли и любил их. Он что-то обязательно придумал бы новое в своей профессии. Обязательно бы нас удивил и порадовал. Его дочери будут гордиться своим отцом.
Не знаю, что ещё сказать. Горе! Беда! Непоправимая беда!
Советую тем, кто относился к его творчеству и к нему с сомнением, отбросить эти сомнения. Погиб бесспорно прекрасный, азартный, творческий и талантливый человек.
Гена, Гена!
Скорблю.
14 января
Потянулись с гор обратно в города горнолыжники. Многие друзья возвращаются, звонят… Праздники закончились. Дочь пошла в школу даже с радостью. Устала от безделья, соскучилась по своим.
Я же продолжаю медленно, но неотступно двигаться к финалу своей новой книги.
Последние два дня были наполнены сильными и, в основном, тяжёлыми переживаниями. Даже ЗДЕСЬ промелькнули безобразные тени злобных и совершенно безбашенных людей. Много я удалил мерзостей за эти два дня. Кого-то безжалостно «забанил». Я уже не раз говорил и повторю ещё раз: считаю, что я заработал себе право общаться с теми людьми, с кем хочу.
Ещё в течение последних двух дней кое кто упорно напоминал мне, что плохих людей нету, что, мол, всех людей надо пожалеть и попытаться понять. Может быть, плохих людей нет. Но есть люди, которые очень плохо поступают, которые совершают ужасные жестокости, которые неоправданно и страшно высказываются, которые безжалостны, страшно развращены, самоуверены, глумливы и т. д. и т. д. И эти люди мне не интересны. И почему они такие, мне тоже не интересно.
Если кто-то думает, что я не встречался в жизни с вероломством, жестокостью, безразличием и другим человеческим ужасом, то сильно ошибается. Но эти стороны человеческой природы не являются предметом моего жизненного и художественного интереса. Мне вообще не интересен «враг», как таковой. Я знаю так много умных, сильных, трудолюбивых людей, которые очень сложно живут, которые страдают от одиночества или страдают от неразделённой любви, которые запутались, которые, не желая того, мучают своих близких и сами мучаются. Т. е. людей, у которых нет внешнего врага, но которые живут очень не просто. Но продолжают и продолжают переживать, желать счастья, мучиться, влюбляться, разочаровываться и опять на что-то надеяться. Вот такие люди меня интересуют. Я, наверное, сам такой.
30 
