15 
— Ты не можешь исчезнуть на всю оставшуюся жизнь, Сара, — убеждал ее отец после Дня труда, когда они собирались переехать на зиму в Нью-Йорк. Фредди уехал в Европу, как и говорил, но его адвокаты прекрасно справились со всем сами, сотрудничая с адвокатами Томпсона. Слушание их дела было назначено на ноябрь, и ровно через год должен состояться развод. — Тебе необходимо вернуться в Нью-Йорк, — настаивал отец. Они не хотели оставлять дочь в Лонг-Айленд-Саунд, словно стыдились ее. Но в своем безумии она сама себя стыдилась, и даже когда Джейн с малышкой приехала навестить ее в октябре и умоляла вернуться домой, она продолжала упорствовать.
— Я не хочу возвращаться в Нью-Йорк, Джейн. Я счастлива здесь.
— Мерзнуть всю зиму с Чарльзом и тремя старыми слугами в Лонг-Айленд-Саунд? Сара, не глупи. Поедем домой. Тебе двадцать один год. Ты не можешь ставить крест на своей жизни. Ты должна начать все сначала.
— Я не хочу начинать сначала, — спокойно ответила она, не обращая никакого внимания на ребенка сестры.
— Не сходи с ума. — Упрямство Сары начинало раздражать Джейн.
— Что ты знаешь о жизни? У тебя муж, который любит тебя, и двое детей. Ты никогда не была обузой, стыдом и позором для семьи. Ты великолепная жена, дочь, сестра, мать. Что ты знаешь о моей жизни? Абсолютно ничего! — Она была в ярости, но не на Джейн, и та знала это. Она злилась на себя, на свою судьбу… и на Фредди. Но, взглянув на свою сестру, она мгновенно раскаялась: — Прости меня, Джейн, я просто хочу побыть здесь одна. — Она даже не могла как следует объяснить это.
— Почему? — Джейн ничего не могла понять. Сара была молода и красива, она не единственная, переживающая развод, но вела себя она так, словно ее обвиняли в убийстве.
— Я никого не хочу видеть. Ты можешь понять это?
— И сколько это будет продолжаться?
— Может быть, всегда. Это достаточно долго? Теперь тебе понятно? — Сара отчаянно не хотела отвечать на вопросы сестры.
— Сара Томпсон, ты сумасшедшая. — Отец настоял, чтобы она взяла назад свое собственное имя, как только он подал заявление о раздельном проживании.
— Я имею право поступать так, как я хочу, это моя жизнь. Я могу постричься в монахини, если пожелаю, — упрямо заявила Сара сестре.
— Сначала ты должна стать католичкой. — Джейн усмехнулась, но Саре не показалось это забавным. Она с рождения была членом епископальной церкви. И Джейн подумала, что у Сары слегка помутился рассудок. Может быть, через некоторое время она справится с собой. Они все надеялись на это, хотя после разговора с сестрой у Джейн появилось сомнение.
Сара оставалась тверда, отказываясь возвращаться в Нью-Йорк. Виктория потратила много времени, собрав и упаковав все веши в нью-йоркской квартире, потому что Сара заявила, что не хочет их больше видеть. Она приехала в ноябре в Нью-Йорк на слушание своего дела в черном платье и с траурным лицом. Красивая и испуганная, она стоически прошла через бракоразводный процесс.
И как только все было закончено, она снова уехала в Лонг-Айленд. Каждый день Сара отправлялась в долгие прогулки по побережью, даже в самую плохую и холодную погоду, когда ветер хлестал ей в лицо до тех пор, пока ей не начинало казаться, что оно кровоточит. Она все время читала и писала письма матери, Джейн и некоторым своим старым друзьям. По правде говоря, у нее все еще не было желания видеть их.
Все они приезжали в Саутгемптон на Рождество, но Сара почти с ними не разговаривала. Единственный раз она упомянула о разводе в разговоре с матерью, когда они слушали по радио о герцоге и герцогине Виндзорских. Она чувствовала горькое родство с Уоллес Симпсон. Но Виктория уверяла ее, что у нее нет ничего общего с этой женщиной.
С приходом весны она снова хорошо выглядела, и в глазах наконец появился прежний блеск. Теперь она заговорила о том, что ей хотелось бы найти фермерский дом где-нибудь в уединенном месте на Лонг-Айленде и постараться взять его внаем или даже купить.
— Это глупо, — прорычал ее отец. — Я прекрасно понимаю, что тебе было необходимо какое-то время, чтобы пережить все, но я не собираюсь позволить тебе похоронить себя на Лонг-Айленде на всю жизнь, словно отшельнику. Ты можешь оставаться здесь до лета, а в июле мы с твоей матерью возьмем тебя с собой в Европу. — Ему пришла в голову эта мысль неделю назад. Виктория и даже Джейн сочли, что это блестящая идея и как раз то, что нужно Саре.
— Я не поеду. — Она смотрела на него с упрямством, но выглядела здоровой и сильной и еще красивее, чем раньше. Ей пора было снова возвращаться в мир, понимала она это или нет. И если она не согласится поехать с ними, они приготовились заставить ее.
15 
