18 
Не врет? Нет, не врет! Ну и родственничек у бедняги Пола! Но даже если так…
— Пленка. И распечатка. Откуда? Кто вам их передал?
Он качает головой, на губах — грустная усмешка.
— Никто. Все это… получено в пределах моей квартиры. Можете считать это научным опытом. Или спиритическим сеансом — как вам больше по душе.
Научным опытом? Неужели эти штукари способны?! Но ведь сюда не зря прислали Игоря! Игорь! Его можно спросить! Или нельзя?
Во всяком случае, не сейчас.
— Вы, Эра Игнатьевна, прочитайте распечатку. Там понятнее, чем на пленке.
Теперь он говорит еле слышно, и я начинаю догадываться, что парню тоже нелегко. Тоже?! Отец погиб, брат погиб… В голове эхом сумасшествия отдается: «…будут и там наших внуков рожать — и для кого-то появится дом… дом, из которого…»
— Олег Авраамович! Я вас ударила. Извините! И вообще, извините!
Он качает головой — на сей раз утвердительно.
— Да, конечно. Вы, наверное, решили, что наша банда собралась шантажировать работника прокуратуры? Это я, дурак, виноват: хотел вас, так сказать, озадачить. Знаете что? Лучше вы меня извините. А сейчас… Можно, я пойду домой? Холодно!
Еще бы! Февраль, мороз, а он в спортивных штанах и майке. И в одной тапочке.
Правом.
ВЗГЛЯД ИСПОДТИШКА.
Никогда бы не смогла нарисовать его лицо. Не личность — словесный портрет, забывающий бриться: нос прямой, чуть с горбинкой, брови тонкие, щеки слегка впалые — и вечно в щетине (фи!). Особая примета — без всяких особых примет. Тридцатилетний недоросль, любящий пялиться на женские ноги. И чего в нем нашла гражданка Бах-Целевская, не пойму?
А еще у него странный голос — какой-то водянистый, бессильный.
Или это я все от злости?
Таков ли он на самом деле, господин литератор?..
— Конечно, Олег Авраамович! Только… Если некоторые люди узнают о моей дочери… Об Эми… Плохо будет не одной мне, плохо будет ей. Ей шестнадцать лет, отца убили, когда девочке и шести не было…
— Не надо! — Алик морщится, гладит рукой бок. — За кого вы меня принимаете? За сентиментального агента 007?.. Ну и бьете же вы, Эра Гигантовна! Вас бы с Фимкой познакомить…
Пожалуй, надо улыбнуться, но я не могу.
Нет сил.
***
Мне казалось, прошла целая вечность, но взгляд на циферблат убедил в ином. Одиннадцать минут, на минуту больше, чем обещала. Игорь! Кенты! Как он там?!
Кентавры никуда не делись. Теперь их не двое — пятеро, и вся пятерка сгрудилась у подъезда. Маг по имени Истр стоит прямо перед ними — ровно, широко расправив плечи. Ни он, ни кенты не двигаются, но мне почему-то чудится, будто сероглазый фольклорист не просто стоит на заснеженном асфальте. На миг вспыхивает: между ними стена — радужная, полупрозрачная, мерцает синеватыми огоньками.
Я помотала головой. Померещилось! Просто стоят.
Наверное, Игорю интересно с непривычки.
— От-тдали д-дискету?
Он улыбается, а я никак не могу сообразить, что за дискета, пока не догадываюсь: никакой дискеты нет, зато есть «мотивация внезапной остановки».
Завралась, дура!.
— Отдала. Сажали пить чаи, но я героически отбивалась. Очень скучали? Улыбка. Какая у него улыбка!
— Без вас — очень! А вообще-то интересно, любовался к-китоврасами…
Он вновь берет меня под руку; на миг я вся обмякаю, прижимаюсь к его крепкому плечу. Но сразу прихожу в себя. Нельзя — ничего нельзя. Нельзя заплакать, завыть, нельзя даже показать ему фотографию. У меня гость. Мы с ним гуляем, потом попрощаемся, я пожелаю сероглазому Магу спокойной ночи.
Выдержу?
Не сдохну?
Кто знает?
2
"Срочное. Вне очереди!
Прошу сообщить, какие объекты на территории города и области связаны с фамилией «Голицын» или сходными с нею.
Стрела. Экстренный № 258".
Я нажала «enter» и полюбовалась делом рук своих. Хорошо, если сегодня дежурит Пятый! «Экстренный» в полседьмого утра — удачная закуска к кофе. Забегает, извилиной своей фуражечной зашевелит, Голицыных взыскуя; это ему за «Воздух»!
Итак, запрос уже в «паутине», чайник закипел, значит, можно брести на кухню и мыть посуду. Вчера на это сил не хватило. Удалось лишь снять — бросить на пол — пальто и добраться до комнаты, после чего я (как была, в платье) рухнула на кровать.
Мертвая.
Ожила я полчаса назад, с удивлением обнаружив, что каким-то чудом умудрилась отдохнуть.
Во всяком случае, в голове обнаруживались разумные мысли, а не только шум прибоя и крики чаек. Тогда и села за компьютер, решив совместить приятное с полезным — и начальство потревожить, и дел? Капустняка вперед двинуть. Хотя с уверенностью утверждать, что доктора наук Крайцмана похитили «железнодорожники», еще рано.
18 
