104 
— Да. Двадцать месяцев. Это лучшее, что я сделал в жизни. Поэтому я здесь.
— Я тоже, — после колебаний признался Чед. И через секунду добавил: — Не хочешь сходить на собрание?
— Хочу. — Эверетт перевел дух.
— Тут намечается одно в одиннадцать, — сказал Чед. — Ты где остановился?
— В «Рамаде инн».
— Я за тобой заскочу. У меня черный пикап «форд». Подам два гудка. Буду через десять минут. — И все-таки Чед хотел встречи с отцом.
Эверетт поплескал в лицо холодной водой, причесался и взглянул в зеркало. На него оттуда смотрел сорокавосьмилетний мужчина, порядком повидавший на своем веку, который в двадцать один год бросил трехлетнего сына. Гордиться нечем. Для угрызений совести причин достаточно, и эта главная. Он не многим в жизни причинил боль, но больше всего страданий принес своему сыну. Загладить перед ним свою вину невозможно. Двадцать семь лет безотцовщины никуда не денешь, но он хотя бы теперь был здесь.
Когда Чед подъехал, Эверетт уже стоял перед гостиницей, в джинсах и толстой куртке. Чед оказался крепким, высоким и красивым парнем — блондином с голубыми глазами. Он вышел из машины и походкой уроженца Монтаны направился к Эверетту. Когда он подошел, то долго и пристально смотрел на Эверетта. Потом протянул руку для рукопожатия. Их взгляды встретились, и Эверетт с трудом сдержал слезы — не хотелось смущать парня. Таким сыном, наверное, мог бы гордиться любой отец. Они пожали друг другу руки, и Чед приветственно кивнул. Судя по всему, он не был особенно разговорчив.
— Спасибо, что заехал за мной, — поблагодарил Эверетт, садясь в машину. Там ему на глаза попались фотографии двух мальчиков и девочки. — Твои дети? — Эверетт с удивлением смотрел на снимки. Он и не подозревал, что Чед уже отец. Чед с улыбкой кивнул:
— Ждем еще одного. Дети хорошие.
— Сколько им?
— Джимми семь, Билли пять, Аманде три. Думал, уже все, и вдруг шесть месяцев назад неожиданность. Еще одна девочка.
— Большая семья. — Эверетт рассмеялся. — Черт возьми! Пять минут как снова обрел сына, а оказывается, я уже дед, причем трижды. Так мне и надо. Рано ты начал, — заметил Эверетт.
На этот раз рассмеялся Чед:
— Ты тоже.
— Чуть раньше, чем планировал. — С минуту он колебался, не решаясь спросить, но все же решился: — А как мама?
— Нормально. Вышла замуж, но детей нет. Живет по-прежнему здесь.
Эверетт кивнул. К их встрече он не был готов. Этот скоропалительный и недолгий юношеский брак оставил у него тяжелые воспоминания, как, наверное, и у нее. Кое-как они промучились три года, и Эверетт не выдержал. Более неподходящей пары не придумаешь. Их брак с самого начала был кошмаром. Эверетт однажды даже пригрозил застрелиться из ружья ее отца. А через месяц ушел. Если б остался, то без кровопролития, наверное, не обошлось бы, кого-нибудь убил бы — либо ее, либо себя. Это были три года постоянной борьбы. Именно тогда он запил, и запой его растянулся на целых двадцать шесть лет.
— Чем занимаешься? — с интересом спросил Эверетт.
Чед был очень красив, гораздо лучше самого Эверетта в его годы. Изящные черты лица у него сочетались с суровой мужественностью. Он был выше, чем Эверетт, и намного крепче, будто занимался физическим трудом или чем-то подобным.
— Я помощник управляющего ранчо в двадцати милях от города. Лошади и крупный рогатый скот. — Он казался идеальным ковбоем.
— В колледже учился?
— В неполном. Два года отучился. На вечернем. Мама хотела, чтобы я поступил в университет на юридический факультет. — Он улыбнулся. — Но это не мое. Вот колледж — нормально. Хотя верхом на лошади мне гораздо привычнее, чем за письменным столом. Правда, сейчас у меня полно работы и за столом. Не люблю я этого. Дебби, моя жена, школьная учительница. В четвертом классе преподает. Отлично держится в седле. Летом участвует в родео. — Они, наверное, были идеальной парой — ковбой и его жена, которая отлично держится в седле. Эверетту отчего-то казалось, что они счастливы вместе. По крайней мере Чед выглядел счастливым. — А ты женат? — Чед с любопытством посмотрел на отца.
— Нет. Я лечился, — ответил Эверетт, и оба рассмеялись. — Все эти годы колесил по свету, пока двадцать месяцев назад не лег в реабилитационную клинику. Теперь завязал, хотя и с большим опозданием. Слишком много я работал все эти годы и слишком был пьян, чтобы мной заинтересовалась приличная женщина. Я журналист, — уточнил он.
104 
