очень нудно 
45 
Если быть точным, Женя произвёл не так уж много некоего художественного продукта. В ранней юности он пристрастился к рисованию, но ремеслу не учился, а потом стал «писать» портреты в духе Модильяни. Дальше этого не пошёл. У многих его друзей и знакомых осталось по одной-две небрежно написанных картины. Лёгкость, с которой он стал рисовать, и знание, что он никогда рисованию не учился, создали вокруг него ореол большого, но нереализованного таланта. А талант в нём чувствовался сразу. Я сам это ощутил. Он талантливо одевался, хотя у него за душой никогда ничего не было, в том числе денег. Жил он абы как и абы где, но всегда выглядел здорово, вокруг него всегда были самые красивые женщины, он придумывал какие-то остроумные затеи, в которых многие хотели участвовать, и всегда был желанным гостем.
Женя из той немногочисленной категории людей, которые от рождения одарены сверх меры и которым любой шаг в любом направлении даётся легко. Такие люди легко и спустя рукава учатся, не корпя над учебниками, используя свою исключительную память, быстрый ум, хорошо подвешенный язык и неотразимое обаяние. Учителя, даже зная, что они бездельники, всё равно их обожают. Попади им в руки кисточка – они начинают малевать, и сразу лучше, чем выпускники художественных школ. Или берут гитару – и через неделю не просто бренчат, а уже что-то сочиняют. Стихи они пишут легко и свободно. От таких всегда ждёшь невероятного результата, прорыва, но этого никогда не происходит. Им слишком легко даётся первый шаг. И чувствуя сложность и ответственность второго шага, они его не делают. А когда проходит лёгкость молодости, живут за счёт прежних заслуг и прежней к ним любви.
Помимо прочих талантов, такие люди везучи и в другом: в их жизни всегда находятся те, кто готов о них заботиться. Это новые и прежние друзья, бесконечная вереница сочувствующих женщин. Всю свою жизнь они переходят из рук в руки, периодически возвращаясь в прежние объятия и принимая заботу как должное.
Практически у каждого были или есть такие знакомые. Те, кем восхищались, те, кому завидовали белой и чёрной завистью, к кому ревновали, кто разбивал сердца. А когда талант не находил применения и жизнь некогда ярких и блестящих превращалась в тень и упрёк, очень многие не без злорадства наблюдали их падение. Я это знаю. Прежние друзья часто помогают прежним талантам, ощущая чуть ли не радость оттого, что некогда почти-гений обращается за помощью к некогда серому и незаметному. И помогая, чувствуют справедливость и правду жизни в том, что талант разбился об эту справедливость и погиб. «А нечего было! – думают они. – Жизнь не обманешь! Нужно было работать, нужно было приложить усилия, понять, что жизнь – не праздник и веселье, а жестокая и довольно скучная штука. И её не проведёшь».
Женя в последние годы выглядел плохо. Он словно не согласился со своим возрастом и с тем, что в сегодняшнем изменившемся мире нет места его беззаботной и безответственной романтике. Некогда прекрасные женщины повзрослели и остепенились, а новые, юные, были ему непонятны, а он непонятен им. Огромное число знакомых и друзей прежних лет поделились на тех, кто несмотря ни на что заботился о нём (таких было совсем немного), и тех, кто совершенно не желал его видеть и наблюдать оставшуюся от прежнего Жени руину. Он умер в полном одиночестве, и смерть его обнаружили не сразу.
А на поминках было хорошо. У него не осталось ни копейки денег, но прежние друзья и женщины вновь позаботились, скинулись и устроили всё очень красиво. Они собрали его картины, его романтические фотографии и устроили поминки в лучшем баре Калининграда. И помимо кутьи, на барной стойке были любимые им французские сыры, фрукты, хорошее вино, хорошая ледяная водка. А ещё всё время звучала музыка U2, которую Женя очень любил.
Кто-то улыбался со слезами на глазах, кто-то смеялся, а потом плакал. Я не знал Женю в юности, и многие на поминках были мне незнакомы. Речей почти не произносили. Люди в основном моего возраста и постарше. Много женщин, заплаканных и тем особенно прекрасных. Я считал себя вправе там находиться по той причине, что был единственным в этой компании человеком, который занимается творчеством и искусством. А Женя к этому всегда стремился, считал себя художником. И потом, я знал немало людей подобного сильного дарования и похожей судьбы… но не смог побывать на их поминках.
Я смотрел на слёзы и заплаканные лица и сам заплакал, когда зазвучала «With or Without You», а когда заплакал, понял, что бывшие друзья и подруги оплакивают не столько Женю, сколько свою прожитую с ним юность, которая без Жени наверняка была бы не такой яркой и счастливой.
45 
