очень нудно 
73 
Повторяю коротко: любое обращение к власти с просьбой эту власть только укрепляет. По-другому быть не может.
Мне писали, мол, чего другого я ждал от этой встречи. Ничего я не ждал и ждать не мог. И если кто-то мои слова воспринимает как злорадное осуждение коллеги – это также злобная глупость. Мне жаль, что совершилась досадная ошибка…
Я давно не участвую в общих пресс-конференциях и «круглых столах», куда меня регулярно зовут. Произошло это после того, как во время нескольких зарубежных книжных ярмарок я принял участие в групповых пресс-конференциях для иностранных СМИ. Нас за столом было шесть, а то и восемь писателей. И очень многие коллеги использовали эту возможность для обличения режима. А я понимал, что это неудобно, трусливо и как-то по-псевдодиссидентски. Но поскольку я сидел за столом, хоть ничего и не говорил, я всё равно как бы поддерживал консолидированное единым столом мнение. С тех пор я говорю то, что хочу и считаю нужным, здесь, на Родине.
Почему в СССР было так много сатириков? Они высмеивали частности: разоблачали бюрократов, бракоделов, взяточников, пьяниц, тунеядцев, в том числе милиционеров, – и были просто необходимы системе. Любая сатира утверждает и укрепляет систему. Критикуя частности, сатирики указывают на её просчёты и недостатки, сама же система тем самым утверждается ими как идеальная…
Это я так, к сведению. Повторюсь, любое непосредственное обращение к власти – укрепляет власть. Любая критика частностей делает то же самое.
У художников, поэтов, музыкантов… есть свои возможности высказаться. И художественного слова, поэтического и музыкального, никакая власть лишить не может. Не сможет перефразировать и обратить в шутку… Что печально: Шевчук сказал то, с чем я согласен, он произнёс то, по поводу чего я сам переживаю и что мне давно известно. Но сказал так, что прозвучало это не смело, а просто дерзко. А дерзость сродни хулиганству. К тому же поговорили они с премьером приблизительно на одном языке. Причём в итоге стиль разговора продиктовал Путин, он и победил. А по-другому быть не могло. Я очень жалею, что почтенный музыкант, заработавший себе доброе имя долгой и бескомпромиссной работой, позволил себя победить, точнее, поставил себя в ситуацию, в которой ему невозможно было одержать верх.
Кто-то считает мою позицию чистоплюйством, хитростью и слабостью, мол, сидя у компьютера, можно тявкать, и это безопасно. Но поверьте, я отдаю себе отчёт и прекрасно знаю, сколько людей и кто читает то же самое, что сейчас читаете вы.
Очень надеюсь, что юнцы, не умеющие читать и слушать другое мнение, не будут забрасывать меня своими скоропалительными и глупыми комментариями. Всё удалю к чёртовой матери. Также прошу не беспокоиться поклонников Шевчука. Если вы принимаете то, что я написал, за оскорбление кумира, – вы также очень ошибаетесь. Он совершил досадную ошибку. Он явно переоценил и собственный вес, и уровень сегодняшней власти.
А если бы то, что он сказал, было власти не нужно, это не было бы показано по всем государственным каналам. Пожалуйста, не будьте так наивны! Поверьте, мне нелегко дался вчерашний мой текст и сегодняшний тоже.
2 июня
Острота и нерв обсуждений не утихли и не снизились. Тема живая, сложная, и я не могу пока от неё отказаться. Сам продолжать не стану. Но ниже привожу то, что написал в своём ЖЖ уважаемый и дорогой мне А. Архангельский. Если совсем просто, он высказался прямо противоположно тому, что сказал я. Но как! Прочтите.
После выхода в эфир программы «Время» с репортажем о встрече премьера с артистами-благотворителями из фонда Чулпан Хаматовой, можно было не гадать, что станет главной новостью на выходные. А может, и на всю неделю. Стенограмма плотной, с выбросом протуберанцев, напряженной, болезненной, но яркой дискуссии между Юрием Шевчуком и Владимиром Путиным разошлась по интернету в сотнях копий. Одни восхищены, другие сомневаются, третьи иронизируют, четвертые подначивают; кто считает Шевчука героем, кто – предателем свободы: нечего ходить к царям, надо им оставить пустоту вместо рукопожатия, тогда они забоятся и добровольно уйдут в историческое небытие. Но куда интересней другое.
Встречи верховной власти с деятелями культуры, ставшие в последнее время регулярными, с предельной точностью, как ни один социологический опрос и политологический анализ, дают диагноз нынешнему положению вещей. Замеряют глубину нашего спуска в прошлое, уровень подъема в современное, выявляют системные противоречия. Потому что, слава Богу, мы живем в неоднозначном обществе. И в то же самое время – увы, в недооформившемся. И зависшем между дряхлостью и новизной.
73 
