42 
— А если ты сможешь это узнать?
— Тогда я вернусь и все расскажу тебе. И мы попробуем сообща решить, что нам со всем этим делать.
— А что, если тебе там просто напомнят о твоей легенде и необходимости следовать ей? Тогда уж точно после твоего возвращения нам друзьями больше не быть!
— Даже если предположить, что такое возможно, все равно заранее никак нельзя узнать, что это так и будет.
Она покачала головой; все тело ее ходило волнами.
— В таком случае ты отправишься вместе со мной и сама узнаешь все то, что мне уже известно, — сказал я ей.
Она попробовала то, что было у нее на сковородке, улыбнулась и переложила жаркое на тарелку.
— А если я узнаю о тебе нечто ужасное? Мне что же, тогда убить тебя?
— спросила она. Я засмеялся, хотя и несколько натянуто.
— Все мы делаем то, что делать обязаны, — сказал я. — Но иногда мы обязаны и доверять другим, не правда ли?
Она отрезала кусочек жаркого и сунула в рот.
— Хорошо, — сказала она. — Я пойду с тобой. Мы оба засмеялись. Глядя, как поблескивают ее острые зубки, я продолжал пить кофе.
Заглянув в вестибюле в зеркало, я увидел, что выгляжу вполне прилично и на редкость отдохнувшим. Я включил Рубильник в нише, подошел к двери и широко распахнул ее. Над этрусским форумом уже протянулись вечерние тени.
— В Нью-Йорке сейчас утро, — сказал я. — Самое подходящее время.
И тут мое внимание привлекла винная бутылка, которая валялась там, где в прошлый раз была груда тряпья. Я наклонился, поднял ее и стал рассматривать, медленно поворачивая.
— Странная форма, — заметила Глория. Я протянул бутылку ей.
— Классическая «бутыль Кляйна"note 25, — сказал я. — Воплощение некоего зрительного образа, который некогда был так описан Айзеком Азимовым: вообразите гуся, который изогнул шею вперед и копается в перьях где-то у себя на груди, при этом как бы проедая себя насквозь; через некоторое время его голова выныривает наконец из анального отверстия, и гусь широко раскрывает свой клюв. Все. Quietus. Идеально завершенная форма. Вот как это делается.
— Забавное описание, — сказала Глория, ставя бутылку на столик в прихожей, пока я запирал дверь. — А это та самая, что ты дал Уртчу?
— Да. «Руффино».
Она кивнула и взяла меня за руку.
— Ну что ж, одно из типичных «обращений» Вселенной к человеку. Возьмешь меня с собой в Нью-Йорк, Альф?
— Конечно, дорогая.
Я поправил галстук, мысленно представил себе свой кабинет на Манхэттене и пожелал немедленно там оказаться.
Через несколько секунд мы с Глорией уже стояли там. Я быстро огляделся. По-моему, все было так же, как прежде.
— По всей вероятности, за время отсутствия меня не уволили, — пробормотал я и прошел туда, где обычно сидели остальные сотрудники.
Но в офисе отчего-то было пусто, хотя, если судить по висевшим на стене редакции часам, должна была бы царить суета. Я подошел к одному из столов и глянул на перекидной календарь.
— Воскресенье! — провозгласил я. — Вот что значит выбиться из колеи. Впрочем, это легко поправить. Давай пожелаем сперва отправиться назад, а потом — снова сюда, но двумя днями раньше или же, наоборот, на один день позже…
— Нет! — решительно заявила она. — Нехорошо играть со Временем в игры, которые так или иначе затрагивают сущность.
— Это у вас, в будущем, предрассудки такие?
— Это не предрассудки. Все гораздо серьезнее. Просто мы имеем представление о той власти, которую Время имеет над нами.
— 0'кей. Не будем с ним играть. Я только схожу к себе и позвоню Джерри.
Я вернулся в свой кабинет, взял трубку городского телефона и набрал номер Джерри.
— Привет, — сказал я. — Это Альф.
— Ты где?
— Здесь, в городе. В редакции.
— Ну что, хороший материал получился? Или ты еще отписываешься?
— Нет, материала пока никакого не получилось, но есть масса интересных фактов. А вернулся я, чтобы взять кое-что из нужных вещей. Хотелось, правда, задать тебе кое-какие вопросы насчет этого задания…
Последовало молчание. Затем он спросил:
— Например?
— Ну, например, как получилось, что этот материал понадобился именно сейчас? И почему я должен…
— Альф, поезжай домой.
— Но…
— Просто поезжай домой и жди. Он повесил трубку.
— Так. Встречаемся у меня дома, — сказал я Глории. — Как мне лучше поступить: сперва переметнуться в Рим, а потом пожелать оказаться в своей квартире… разумеется, если это не игра со Временем? Или лучше…
42 
