54 
— М… Марта? — промямлил я. — Тебя ведь так зовут?
— Я Марта, — прошептала она хрипловато, с легким провинциальным акцентом. Голос чуть высокомерный и насмешливый, как у Фанни.
— Но я… — И тут я понял. — Мы уже встречались. Я случайно зашел в твою комнату.
Ответа не последовало.
— Надеюсь, теперь тебе лучше. — Намек, который мне хотелось вложить в эту фразу, прозвучал слишком плоско. — Ты… — Я снова не мог подобрать слов. — Ты недавно… Я хочу сказать… Ты?.. — Я снова ощутил ее насмешку, пьянящую и сбивающую с толку.
— Я пришла к тебе, — промурлыкала она, и на миг я вообразил, что она пришла за моей душой, словно Ангел Смерти. — Только к тебе.
— А. — Нелепо, но я чувствовал себя маленьким, оробел, словно школьник с проституткой намного старше себя. Будто… будто эта девчонка — не пятнадцатилетняя потаскушка, но девственная хранительница какой-то вечной тайны. Я беспокойно поерзал в кресле — я хотел ее, но не мог заговорить. Она управляла ситуацией.
— Подойдите, мистер Честер, — прошептала она. — Я расскажу вам сказку.
— Юноша отправился на поиски Колдуньи, и где-то далеко-далеко она смотрела на него в свой хрустальный шар и улыбалась. Колдунья так долго его ждала и вот уже три дня везде ощущала его присутствие: в молочном зимнем небе, в туманной вересковой пустоши, в каштанах, что жарились на огне, а сегодня утром — в глазах Повешенного. Всего лишь быстрый взгляд, хитрое подмигивание — но для Колдуньи этого было довольно, и она ждала, подбросив брикет торфа в огонь, и изучала карты в надежде увидеть его лицо… Встречные качали головой ему вслед. Они не знали его истории, хотя из нее получилась бы славная сказка для зимнего вечера у очага, да и не хотели знать — лишь наивные или сумасшедшие уходят на поиски колдуний, и дары их не всегда легки. Но юноша был безрассуден и самоуверен, он шагал через пустошь с пылом человека, никогда не сбивавшегося с пути. Сердце его переполняли гнев и жажда мести, ибо под прекрасным лицом скрывалось чудище. Каждую ночь оно с шарканьем появлялось из темноты, чтобы полакомиться человеческой плотью. Колдовство породило чудище, и юноша знал, что, лишь убив колдунью, сможет разрушить проклятие.
Она замолчала и прохладной ладонью коснулась моего лица. Ее руки обвили меня, и она зашептала мне в затылок. Я почувствовал, как зашевелились волоски на шее. Ощущение было эротичным и тревожным одновременно.
— Итак… — продолжила она, и я слышал, что она улыбается. — Юноша шел через пустошь и наконец добрался до места, где жила Колдунья. Увидев ее красную кибитку в низине между холмами, он задрожал от радости и страха. Приближалась ночь, и под покровом багрового заката он прокрался к повозке и заглянул внутрь… Колдунья ждала. Она увидела его на пороге и не сдержала смеха, когда юноша поднял меч. «Готовься к смерти, Ведьма!» — крикнул он. Колдунья шагнула к свету, и юноша увидел, что она прекрасна. Она распахнула свое одеяние… вот так.
Она величественно сбросила кимоно. Мгновенье стояла передо мной, словно языческая богиня, кожа в розоватом свете отливала красной медью, распущенные волосы спускались до талии. Шива позади нее грациозно вытянул руки в необузданном желании. Она плавно потянулась к моей рубашке, расстегнула. Я стоял как зачарованный и не мог двинуться, атакованный со всех сторон ее почти видимой чувственностью, вспыхнувшей, словно огни святого Эльма. Она повернулась к свету, и я взглянул на нее сквозь красную вуаль ее волос: что-то проникло в меня и повлекло к ней столь неудержимо, что я готов был кричать… Но в глазах ее не было ни любви, ни нежности — лишь голод, бездонное ликование, которое могло быть вожделением, жаждой мести или даже ненавистью. Я понял, что мне все равно.
Она оседлала меня, алая кентавресса, обратив лицо к потолку, и каждый мускул напрягся в предвкушении финала. Она пожирала меня. Наслаждение было безмерным, губительным, мучительным…
— …А когда все было позади, юноша выхватил кинжал и перерезал Колдунье горло, чтобы никто никогда не узнал, как она вскормила чудище внутри него и с какой жадностью оно кормилось.
Она снова оказалась у меня за спиной, ее волосы струились по моим плечам, сладостный аромат ее теплой кожи ударял в ноздри, я едва слышал, что она говорила, но мне достаточно было просто быть рядом.
— Юноша проспал много часов, а когда проснулся, обнаружил, что на дворе утро, а в фургоне никого нет. Он хотел уйти, но вдруг заметил на столе футляр с картами Колдуньи. Что-то заставило его открыть футляр и достать карты. Они были очень красивые, гладкие, как слоновая кость, все детали тщательно выписаны.
54 
