Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
69 
Марджори подняла глаза, оторвавшись от лакирования ногтей. Увидев Грейс, она ужаснулась. Та была вся зеленая и казалось, не дойдет до спальни, рухнув на пол прямо в гостиной.
– Эй… что стряслось? – Марджори спрыгнула с кушетки и кинулась к Грейс. И вовремя – девушка стала оседать на ковер. Марджори помогла ей добраться до постели, и Грейс рухнула навзничь, чувствуя, что умирает.
– Кажется, у меня грипп. – Язык у Грейс заплетался. – А может, меня отравили.
– Ты была с Маркусом? – Марджори передернуло. – Ты ведь, кажется, собиралась сниматься сегодня у него в студии?
Грейс лишь кивнула. Она была слишком слаба, чтобы подробно обо всем рассказывать, впрочем, ей вообще не хотелось этого делать. Она лежала на спине и снова чувствовала, что проваливается в небытие так же, как и там, в белом кресле. Там, когда очнулась, она увидела обнаженного Маркуса. Может быть, теперь, очнувшись, увидит нагую Марджори. Грейс засмеялась, не открывая глаз, а изумленная Марджори встала и вышла. Вернулась она с фонариком и платком, смоченным холодной водой. Платок она положила Грейс на лоб. Девушка приоткрыла глаза и тотчас же снова опустила веки.
– Что произошло? – строго спросила Марджори.
– Я не уверена… – проговорила Грейс слабым голосом, не открывая глаз. Потом беззвучно заплакала и выдавила: – Это было ужасно…
– Ничуточки не сомневаюсь. – Марджори разозлилась. Она-то все прекрасно понимала в отличие от Грейс. Она включила фонарик и велела Грейс открыть глаза.
– Я не могу… – жалобно сказала девушка. – Так болит голова. Я умираю…
– И все равно открой. Мне надо кое-что выяснить.
– У меня с глазами все в порядке… вот только желудок… голова…
– Открывай, открывай, детка! Ну хоть на секундочку.
Грейс с усилием разлепила веки, и Марджори направила фонарик прямо на зрачок – Грейс показалось, будто ей вонзили кинжал прямо в мозг. Но Марджори успела увидеть все, что нужно.
– Где ты была?
– Я же сказала… с Маркусом… – Глаза Грейс снова были закрыты,, все кружилось и улетало куда-то.
– Ты что-нибудь ела? Или пила? Молчание.
– Грейс, скажи честно – ты балуешься наркотиками?
– Конечно, нет! – Возмущенная Грейс попыталась широко раскрыть глаза и даже приподняться на локтях. – Ни разу в жизни я не…
– А сейчас ты под кайфом, как говорится, – зло бросила Марджори. – Тебя накачали по самые ушки.
– Чем? – Грейс испугалась.
– Ну, не знаю… кокаином… шпанской мушкой… седативами… ЛСД, а может, какой-то жуткой смесью. Один Бог знает, что это было. Что он давал тебе?
– Всего-навсего два бокала вина… второй я даже не допила.
Голова Грейс упала на подушку. Сидеть она просто не могла. Ей теперь было, пожалуй, даже хуже, чем тогда, в студии у Маркуса. Казалось, действие зелья усиливалось.
– Он, должно быть, что-то подмешал в вино. Ты не чувствовала себя там, у него… немного странно?
– О-о-о… – простонала Грейс. – Это было более чем странно. – Она подняла глаза на подругу и" заплакала. – Я не пойму, что было сном, что явью… он целовал меня… и… потом я заснула, а когда проснулась, то он был голый… но говорит, что ничего не было.
– Сукин сын! Он взял тебя насильно! – Марджори захотелось убить его – в отместку за Грейс и за других вроде этой пташки. Она всегда его недолюбливала, ненавидела выродков вроде него, а в особенности тех, кто отваживался забавляться с девочками или совсем зелеными девушками. Это было ведь так легко, так просто – и так низко, черт побери!
А Грейс смущенно продолжала:
– Я не знаю даже, сумел ли он… но не думаю… я не помню!
– А для чего тогда ему было раздеваться? – подозрительно прищурилась Марджори. – Было у вас с ним что-то до того, как ты вырубилась?
– Нет. Я только целовала его… я не хотела… я испугалась… и хотела… а потом пыталась его остановить. И он страшно разозлился. Обозвал меня психопаткой, сказал, что я его динамила… говорил, что не стал бы меня трогать, потому что это было бы все равно что… все равно что с мертвецом…
– Но сперва дал тебе понять, что добился своего, да? Что за чудный парень! – Марджори вся сочилась ядом. – Убить мало этого Маркуса! А он фотографировал тебя голую?
– На мне были трусики и его рубашка, когда я отключилась. – И, насколько она помнила, то же самое было на ней, когда она пришла в себя. Она не помнила, чтобы он ее раздевал – даже когда ласкал…
– Лучше тебе попросить его отдать негативы. Скажи, что если он этого не сделает, то ты позвонишь в полицию. Впрочем, если хочешь, я позвоню прямо сейчас.
69 
