очень нудно 
48 
И мысли стали правильными: легкими, простыми.
Оценить все прелести рая Пьеро смог через три дня, когда окончательно очнулся. Тогда и узнал про эти самые дни. И что волноваться ему не следует, бояться нечего. Ленька Фартовый будет вечером, если нет, то всенепременно к утру.
Про Леньку Фартового мальчику рассказала Лелька – старшая по раю. Пьеро вначале удивился: Лелька – Ленька, считай, тезки. Потом подумал и обиделся. Не за себя, за Пантелкина Леонида Семеновича. Какой он этой толстухе Ленька! Ленькой у них кучера звали. Обиделся, но смолчал. В каждом раю – свои обычаи.
Толстуха Лелька оказалась не только бесцеремонной, но и приставучей. Выспрашивала, горестно вздыхала, роняла слезу, опять в расспросы пускалась. Пьеро, конечно, не сплоховал. Пусть и в раю, а лишнего болтать не след. Беспризорник он, из Малороссии, по нынешнему – из Украинской республики. Точнее сказать не может: «испанкой» переболел. Два года назад. Не помер, но память отшибло напрочь. Доктор сказал, бывает. Хоть и редко.
А зовут его Петр. Как Апостола.
С тем толстуха и отстала. Не сразу, правда. Погладила мальчика по волосам, торчащим «ежиком» после прошлогоднего тифа, без особой нужды поправила одеяло. Закатила к потолку глаза, вздохнула, колыхнув высокой грудью.
Облизнулась.
– Катись, лярва! – вполне по-взрослому сказал воспитанный мальчик Пьеро, успевший выяснить, что с людьми следует разговаривать на понятном им языке.
Лелька ничуть не обиделась и укатилась.
Леонид Семенович пришел рано утром, когда Пьеро успел умыться и сходить в уборную. Горшок, поставленный рядом с кроватью, он гордо игнорировал. На столике ждал чай с молоком, но тут хлопнула дверь в коридоре. Выскакивать и выглядывать мальчик не стал. Не маленький! И так понятно: зашел, поздоровался, чмокнул в щеку Лельку, о чем-то спросил (не о нем ли?). Голос громкий, веселый, значит, неплохи дела. Снова дверь хлопнула – и тихо.
Ждать Пьеро научился. Выпил чай, полистал третий том Реклю. Картинки (гравюры, если по-правильному) поглядел. А тут и Лелька-толстуха заглянула: раскрасневшаяся, в халате расстегнутом.
– Не спишь? Леня, не спит он!
А еще заметил Пьеро: в ушах толстухи – серьги с огоньками зелеными. Красивые, не в каждой лавке ювелирной такие увидишь. Прежде не было, а теперь – есть.
– Ну, привет, Камушек! Жив? – Вот и Леонид Семенович – в косоворотке навыпуск, пуговицы у горла расстегнуты. Улыбается: – Молодец, что не помер! А раз не помер, поехали воздухом дышать. Пострелять охота!
Пострелять? По-настоящему? Ух ты-ы-ы!..
Стреляли за Лиговским проспектом, возле железнодорожной насыпи. Пьеро не знал, что это Лиговский, но Леонид Семенович и название сообщил (когда с извозчика слезли), и велел примечать. Объяснил: раз ты в городе незнакомом, значит, будь начеку, все в голову складывай, для того она к шее привинчена. Иначе соображать не с чего будет.
Пьеро кивнул и стал примечать. Вначале шли по Лиговке, потом Расстанной улицей, затем на Боровую свернули. Домишки вокруг маленькие, заборы высокие. До конца добрались, а там пустырь с рельсами посередине. Отошли еще на сотню саженей, осмотрелись. Пусто, словно и не в городе. Значит, можно.
И начали стрелять!
– Двумя руками, Камушек. Тяжелый! Без малого три фунта, если с патронами.
– Ага!
Даже если двумя руками – все равно нелегко. Чему удивляться: «Маузер», настоящий! Модель «К-96» выпуска 1916-го, под калибр «Люгера». Несъемный магазин на десять патронов, на щечках рукояток – цифры «9» красной краской. «9» – это калибр такой, если в миллиметрах.
– Бах!
«Бах» – пока что на словах. Леонид Семенович оружие подержать дал и в прицел поглядеть. Заодно про миллиметры объяснил и про то, какая модель. «Маузеров» всяких не счесть, добавил, но этот самый лучший. Любимый. Почти что друг, а может, и не почти. Раскраснелся Леонид Семенович, разулыбался – не хуже Лельки грудастой. Велел расставить пустые жестяные банки: возле насыпи полно их оказалось.
Бах! Бах! Бах! Это уже по-настоящему. Кра-а-анты банкам. Амба! Здорово стрелял сероглазый!
И наконец…
– Целься чуть ниже, не в центр. Дыхание задержи! Мушка, целик и цель видны одинаково четко, это тебе не винтовка, братец Камушек. И не зацеливайся. Нанизал на одну нитку – лупи!
Объяснял Леонид Семенович заковыристо. Видать, не мастер объяснять. Простые вещи Пьеро и сам разумел – приходилось уже белый свет дырявить. Не из «Маузера», но кое-чему научился. Время такое было – подходящее. И расстояние плевое, шагов восемь, для самых маленьких.
48 
