33 
На руку мне упала первая капля, потом вторая упала на щеку. Рядом в кустах послышался какой-то шорох, но я подумал, что это ветер.
— Крутая же ты девчонка, Бекки, — сказал я, но она ничего мне не ответила.
Вместо этого она начала раскладывать сухие палочки возле одного из своих рисунков. И принялась тихонько, едва слышно, напевать.
Некоторое время я смотрел на нее. Узор, который сестренка выкладывала из палочек, был немного похож на тот, что она выкладывала из медных стерженьков, когда перемещала меня в первый раз. Во всяком случае, я заметил в нем некоторые общие фигуры. Когда она закончила, то встала и оценивающе оглядела проделанную работу — при этом она не прекращала тихо и заунывно напевать. Немного погодя ее пение стало сопровождаться каким-то странным клацающим звуком — сначала я даже не понял, как она его производит.
Чуть позже появился Барри, уже вооруженный, и встал рядом со мной. Лицо его было еще даже более бесстрастным, чем обычно, взгляд полон решимости. — Ну все, — объявил он. — Я готов. Бекки ничего не ответила — только пение ее стало громче, а клацанье теперь еще и перемежалось с каким-то скрежетом. Потом я понял, что это было: в левой руке у нее я заметил два небольших гладких камушка. Их-то она и терла друг об друга, а иногда и стукала ими в такт своей песне. И вдруг я почувствовал близость чего-то легкого, дрожащего…
Я рывком повернул голову налево, и у меня вырвался невольный вздох. Это был туман! Он вернулся на свое прежнее место между деревьями. Поначалу зыбкий и негустой, он на глазах набухал влагой и уплотнялся.
Только сейчас я заметил, что один из рисунков Бекки простирается как раз в сторону места, над которым висела теперь дымка, — словно дорожка, ведущая в туман.
На меня снова упали дождевые капли, вокруг нас уже вовсю бушевал ветер, но этому туману было все нипочем.
Наконец Бекки поднялась с земли и пошла по кругу, осторожно ступая между узорами. Нам она жестом велела идти за ней след в след.
Я пристроился за Бекки, а Барри — за мной. Мы двигались против часовой стрелки, петляя, словно в каком-то лабиринте. Все это время Бекки не переставала скрежетать камушками и петь. Иногда ее пение тонуло в порывах ветра и шуме дождя, который теперь уже поливал вовсю. И вот мы сделали последний круг и оказались как раз напротив дорожки, ведущей в туман. Краем глаза я заметил справа от себя какое-то движение. Но уже через три шага напрочь забыл об этом.
Мы вошли в туман — сразу звуки грозы почти что стихли и перестал капать дождь. Ощущения были примерно те же, что и в прошлый раз. Мы шли и шли, и казалось, жалкое белое облачко, в которое мы забрели, не в состоянии вместить такие просторы. Земля под ногами стала мягкой, как трясина. Бекки продолжала петь, но каким-то другим, будто чужим, голосом. Кроме ее песни, я ничего больше не слышал — даже собственного дыхания.
Вокруг нас плотной стеной стоял жемчужно-серый сумрак. Прямо перед собой я с трудом различал спину Бекки, а позади себя даже не слышал, а лишь смутно ощущал шаги Барри. И все-таки пробираться сквозь эту муть всем вместе было гораздо легче, чем шагать в ярком свете, но одному.
Наконец белая стена перед нами начала растворяться, а потом и вовсе исчезла. Теперь мы шли по лесу. Стояла глубокая ночь. Прошло еще какое-то время, прежде чем Бекки подняла руку и остановилась.
— Что там? — шепотом спросил я.
— Пришли, — сказала она.
Глава 11
Мы присели на землю, и Бекки тихонько развела руками листву, чтобы показать нам, куда именно мы пришли.
Прямо перед нами был военный лагерь. Тут и там стояли палатки, валялись на земле свернутые походные матрасы, горели костры и ходили дозором вооруженные охранники. Вдалеке, слева от нас, громоздилось еще какое-то строение — по всей видимости, партизанский объект. Должен сказать, что по виду он ничуть не напоминал электростанцию — во всяком случае, я таких не видел. Это было гигантское сооружение, обнесенное забором из проволоки и состоящее из множества высоких, хрупких на вид башенок — каждую из них окружал ореол голубого света. Между ними располагались более приземистые постройки в форме кубов. Связывали же всю конструкцию воедино протянутые от одного здания к другому спиралевидные канаты. Кое-где были видны одинокие фигурки людей — видимо, охранников.
Я посмотрел направо — совсем вдалеке маячила горная гряда. На пологих склонах тоже наблюдались признаки жизни: горели костры, бродили патрульные. Скорее всего там обосновались повстанцы. Возможно, где-то среди них были и мои родители…
33 
