очень нудно 
33 
Сила, малыш. Великая сила.
Карши исполнилось десять, когда Симон стал думать о нем, как об ученике. Большим талантом Карши не обладал, но при должных наставлениях, заменив природный дар трудолюбием, мог вырасти в умелого волшебника. Верный кусок хлеба. Уважение окружающих. И отсутствие зависти со стороны иных магов – таким не завидуют.
Где ты сейчас, малыш?
Отдыхая телом в лохани с горячей водой, Симон волновался душой. Гордость за ученика, который отправился на поиски учителя, вооруженный лишь отвагой, преданностью и крупицей знаний, мешалась с тревогой за судьбу Карши. Переодевшись в чистое, он отдал должное ужину, собранному верным Римингалом, и вместо того, чтобы идти в спальню, поднялся в башню, в свой кабинет.
Сейчас маг был благодарен руке, перенявшей часть демонской сущности Шебуба. Когда бой с отродьями Сатт-Шеола переходит с тварного пласта бытия на иной, недоступный обычному человеку… В такой миг трудно понять, кто с кем борется и кто кого побеждает. Вне представлений людей победа и поражение теряют обычный смысл, утрачивают врожденную противоположность. Победитель делается сосудом для эманаций побежденного; побежденный становится вместилищем гордости за чужую победу.
Заставляя каменную руку подчиняться, Симону было легче бороться со сном и усталостью – как бы странно это ни звучало.
Янтарный порошок завертелся на столе крошечным смерчем. Минута, и бешеная карусель сделалась ярко-красной, а там и белой – внизу, у основания. Маг ждал. На белой полосе возникли иероглифы – смутные, небрежные, словно каллиграф был пьян.
– Ты, Симон? – прозвучал хриплый голос.
– Я, Талел.
– Рад, что ты вернулся. Честно сказать, мы тебя похоронили. От Черной Вдовы не возвращаются.
– Считай, что я воскрес. Мой мальчишка к тебе не приходил?
– Какой мальчишка?
– Карши.
– Нет, не видел. А что?
– Ничего. Извини, что потревожил.
Порошок сплавился в цельный кусок янтаря. Его коснулся резец-невидимка – удар, еще удар, и вскоре кристалл странной формы лег перед магом. Симон произнес два-три слова, похожих на рычание хищника. Кристалл просветлел, налился молоком, а позже стал прозрачным, как родниковая вода.
– Н'Ганга? – спросил маг.
В кристалле заерзала черная мошка. Она увеличивалась в размерах, как если бы приближалась, и спустя двадцать ударов сердца маг увидел голову. Одну голову – водружена на подставку, выточенную из тикового дерева, голова стояла на полке, рядом с чучелом крокодила и калебасом из тыквы.
– Я не ждал тебя, брат, – сказала голова.
Вывороченные, темно-фиолетовые губы не шевелились, когда Н'Ганга говорил. Лишь крокодил вяло шевельнул ужасными челюстями. Зато лицо негра гримасничало, как у молодой обезяьны, желающей привлечь к себе внимание.
– Ты не рад меня видеть, брат? – Симон наклонился к кристаллу.
– Нет.
– Но ты ответишь?
– На один вопрос.
– Хорошо. К тебе приходил мальчик, назвавшийся Карши?
– Нет.
– Спасибо, брат.
– Не за что. А теперь спроси меня: не соврал ли я?
– Не соврал ли ты мне, брат Н'Ганга?
Негр хихикнул:
– Я обещал ответить на один вопрос, брат. А это уже второй. Прощай.
– Прошай, – без обиды ответил старик.
Он давно знал Н'Гангу, старшего жреца при храме веселого бога Шамбеже, и привык к его манерам.
Дальнейший опрос чародеев, к кому мог бы обратиться за помощью глупый Карши, ни к чему не привел. Никто не видел мальчишку. Вздохнув, Симон спустился в спальню и с наслаждением вытянулся на кровати. Ему снился бой с Шебубом, и он вздыхал во сне, не разжимая губ – казалось, их зашили суровыми нитками.
Во сне ребенок, похожий на Карши, все бежал темными коридорами, спасаясь от смерти. Симон спрашивал демона, спасся ли мальчик, но демон не отвечал. И битва начиналась заново.
…рев Шебуба обрушился горным камнепадом. Сбил с ног, вышиб воздух из груди, не давая вдохнуть, погребая под звуком, спресованным в лавину. Ледяной мрак преисподней туманил сознание, сковывал тело крепче цепей. Демон надвигался, сотрясая подземелье тяжкой поступью. Могучий торс исчадья Сатт-Шеола покрылся трещинами, две руки из четырех обломками валялись на полу, левая нога крошилась на ходу.
Но в чудовище оставалось еще достаточно сил.
Превозмогая головокружение и боль в спине, маг с трудом поднялся на ноги. Усилием воли приказал себе оглохнуть. Аспидная кисея, застившая взор, с неохотой отступила. Симон чувствовал себя развалиной, дряхлой обителью духа, остывшего тысячу эпох назад. Тварный мир не выдерживал их поединка – прогибался, расступаясь. Померкли своды пещеры, испепеляющий холод дохнул в лицо, сменившись ледяным жаром. Маг и демон увязли в смоляной черноте безвременья. Оба знали, что продолжить сражение они смогут, лишь достигнув Мерцающих Слоев Иммутара с их искаженными пространствами.
33 
