5 
В следующие разы было легче.
А теперь Краш с нетерпением ждал очередного визита Черной Вдовы. Вязкий и кисло-терпкий "млечный сок" до сих пор вызывал у него рвотные позывы при первом глотке, но мальчик легко подавлял их, продолжая сосать. Вскоре он отваливался от брюха твари, как сытая пиявка, глаза начинали слипаться, и Краш уже не видел, как хозяйка Шаннурана покидает пещеру.
Что ж, это кормление не стало исключением.
…Пленникам дали ненадолго забыться беспокойным сном. Вскоре Краш ощутил, что его куда-то волокут по черным тоннелям, в непроглядной липкой темноте. Он не вполне понимал: сон это или явь? Оставались глаза открытыми или нет, окружающий мрак ничуть не изменялся.
Скоро впереди замерцал призрачный зеленоватый свет, и процессия живым ручейком влилась в опрокинутую чашу подземного зала.
Колоссальный купол терялся в вышине. Трудно сказать, был ли зал, потрясающий воображение, творением одной Природы, или здесь поработали человеческие (а, возможно, и нечеловеческие!) руки. Сталактиты и сталагмиты торчали клыками Левиафана, истекая звонкой капелью. Кое-где они срослись в причудливые колонны, соединив пол и потолок. Стены во многих местах покрывала губчатая масса, напоминая плесень, разросшуюся в теплом и влажном климате.
Холодные сполохи бродили по стенам, образовывая над головами перламутровое облако. В его отблесках а'шури, собравшиеся в зале, походили на толпу восставших из гроба мертвецов – почти нагие, приземистые, коренастые, с бледными, исполненными сладострастного ожидания лицами. Похоже, гнилостное мерцание плесени являлось единственным светом, который легко выносили их глаза, привыкшие к кромешной тьме.
Слитное дыхание толпы служило фоном для музыки, ритмичной и заунывной. Низкие, утробные звуки и тягучий ритм заставляли внутренности нервно вибрировать. Краш не сразу увидел в руках у ближайших а'шури тугие меховые бурдюки, откуда торчали короткие и толстые трубки. В первый миг он решил, что это какие-то животные. Его передернуло от отвращения: а'шури время от времени подносили "животных" ко рту и дули в них!
А трубки гнусаво ныли в ответ.
Пленников, шестерых взрослых и полторы дюжины детей от пяти до двенадцати лет, подвели к треугольному алтарю в центре зала. Их выстроили вдоль сторон каменного треугольника, испещренного загадочными рунами: взрослых – отдельно, детей помладше – отдельно, и наконец – тех, кто постарше.
В этой группе Краш оказался вторым с краю.
Рокот мохнатых инструментов усилился. Плесень на стенах вспыхнула ярче, и сильный, неожиданно глубокий голос затянул:
– Х'орбар фузган!
– А'шур ниган! – хором откликнулась толпа.
– Х'орбар фузган!
– А'шур ниган!..
Во мраке одного из тоннелей, выходивших в пещеру, что-то шевельнулось. Вглядываясь в извивающуюся темноту, Краш мельком отметил, что а'шури избегают толпиться у этого тоннеля. От него к алтарю вел широкий проход, освобожденный толпой.
Мигом позже тоннель вспучился расцветающим черным лотосом, рождая из себя создание, какого Краш не видел даже в самых кошмарных снах. Шестилапый гигант, длиной не менее тридцати локтей, извиваясь всем телом, двинулся к алтарю. Вокруг головы чудовища покачивался венчик жадно извивающихся щупальцев; хвост разделялся на семь змеевидных отростков, каждый из которых оканчивался смертоносным жалом, на манер скорпионьего; в пасти влажно блестели кроваво-красные клыки. Тварь не спешила, растягивая удовольствие, наслаждаясь беспомощностью застывших у алтаря жертв.
Никто из людей не мог двинуться с места или закричать – пленников парализовало страхом, а может быть, гипнотическим взглядом демона преисподней.
– Х'орбар фузган! – возликовала толпа.
Не в силах отвернуться, закричать, убежать, Краш закрыл глаза, чтобы не сойти с ума. Дальнейшее он мог только слышать. Кажется, у остальных не хватило сил даже на это.
Завораживающий шелест чешуи, вкрадчивый скрежет когтей по камню пола. Смолкла терзающая нутро музыка, но тишина не принесла облегчения. Мальчик ощущал тварь совсем рядом; тело, покрывшееся "гусиной кожей", сотрясал непроизвольный озноб.
Сдавленный, полузадушенный крик – и следом всхлип, короткий и влажный. Не думать, не пытаться даже представить, что означают эти звуки! Гул толпы…
Мокрый и гибкий хлыст коснулся груди – ощупывая, примеряясь. Краш перестал дышать, желая притвориться мертвым и понимая всю бесполезность своих усилий. Тварь медлила. Мальчик представил, как она неспеша разевает пасть, готовясь поглотить очередную жертву – и сознание не выдержало.
5 
