107 
– Я еду домой.
– В Санта-Эухению? – встревожилась Алехандра.
– Ради Бога, только не это. Останься хотя бы до Рождества в Мадриде, и мы поедем туда все вместе. Я так не хочу, чтобы ты сейчас туда ехала. Там слишком мрачно в это время года.
– Я это знаю, но я не туда собираюсь ехать. Я имею в виду Сан-Франциско.
– Что? – Алехандру будто током ударило. – Вы это обсуждали с отцом? Что он сказал?
– Ничего. – Рафаэлла почти смеялась про себя вспомнив, как он выглядел в своем красном халате.
– Это мое решение. – То, что она узнала о своем отце, освободило ее окончательно.
– Я хочу уехать домой.
– Не будь смешной, Рафаэлла, вот твой дом.
Широким взмахом руки она обвела огромные залы дома, принадлежавшего их семье уже сто пятьдесят лет.
– Частично да, но и там у меня тоже есть свой дом. Я хочу туда уехать.
– Что ты там будешь делать? – Ее мать выглядела совершенно несчастной. Сначала дочь пряталась в Санта-Эухении, словно раненая лань, а теперь решила упорхнуть. Но матери пришлось признать некоторую логику в ее поведении. Это был маленький проблеск, мерцание, напоминание о той Рафаэлле, которой она была когда-то. Она по-прежнему была молчалива и странна, замкнута в себе, и даже сейчас она не говорила о том, что собиралась делать. Алехандра забеспокоилась: неужели опять отец сказал ей что-то такое, из-за чего она едет в Америку? Было ли это снова чем-то очень неприятным? Вообще-то еще не успел пройти год со времени гибели ее мужа.
– Почему бы тебе не дождаться весны?
Рафаэлла покачала головой:
– Нет, я уезжаю.
– Когда?
– Завтра.
Она решила это в тот же момент, когда говорила. Потом поставила чашку кофе и посмотрела матери в глаза.
– Я не знаю, сколько там пробуду, когда вернусь. Единственное, что я могу сказать, – когда я отошла от всего, что со мной случилось, я пришла в ужас. Я должна вернуться.
Мать знала, что дочь говорит правду. Но она боялась потерять ее. Она не хотела, чтобы Рафаэлла оставалась в Штатах. Она была испанкой.
– Почему бы тебе не попросить отца заняться всеми твоими делами? – Так поступала Алехандра сама.
– Нет. – Рафаэлла твердо посмотрела на нее. – Я больше не ребенок.
– Ты не хочешь поехать с одной из своих кузин?
Рафаэлла твердо ответила:
– Нет, мама. Со мной все будет в порядке.
Она еще раз попыталась убедить Рафаэллу, но это было бесполезно, а Антуан получил ее послание слишком поздно. На следующий день трясущимися руками он набрал код Испании. Он боялся, что Рафаэлла рассказала матери обо всем и тем самым уничтожила их совместную жизнь. Но узнал только, что Рафаэлла улетела утром в Калифорнию. Было слишком поздно ее останавливать, но Алехандра попросила его позвонить ей и уговорить вернуться.
– Я не думаю, что она послушается, Алехандра.
– Тебя она послушается, Антуан.
Услышав эти слова, он вспомнил сцену, происшедшую два дня назад в Париже. Он был благодарен Рафаэлле за то, что она не рассказала об этом своей матери. Теперь ему только и оставалось, что покачать головой.
– Нет, она меня не послушает, Алехандра. Теперь уже нет.
Глава 35
Прозрачным декабрьским днем, в три часа дня, самолет приземлился в Сан-Франциско. Светило солнце, воздух был теплым, дул свежий ветерок. Рафаэлла вдохнула полной грудью, удивляясь, что столько времени могла обходиться без этого живительного воздуха. Ей было радостно просто от осознания того, что она здесь, и, взяв в руки чемоданы, поскольку ее никто не встречал, она почувствовала себя свободной, независимой и сильной. На этот раз ее не поджидал роскошный лимузин, и она выходила из самолета как все, по общему трапу. Ее никто не сопровождал до таможни, она прошла ее вместе с другими пассажирами, и ей это даже понравилось.
Она устала быть все время под опекой, под наблюдением. Пришло время, когда она сможет о себе позаботиться. Она предупредила, что приезжает, хотя в доме Джона Генри осталось всего несколько человек. Большинство из прежних служащих были уволены ее отцом; кто-то получил пенсию, кому-то пришлось удовольствоваться небольшой суммой, оставленной для них Джоном Генри. Но, так или иначе, все они сожалели о том, что на их глазах закончилась целая эра. Никто не сомневался, что Рафаэлла никогда не вернется в этот дом, и тем больше было изумление оставшихся слуг, когда они получили известие о ее прибытии.
Такси затормозило у парадного подъезда, она позвонила, и ее встретили теплыми, радушными улыбками. Все были рады снова видеть ее, рады, что в доме появилась еще одна душа, и в то же время все подозревали, что возвращение Рафаэллы предвещает большие перемены. В этот вечер ее ждал вкусный домашний ужин – фаршированная индейка, сладкий картофель с аспарагусом и яблочный пирог. В буфетной слуги единодушно сошлись на том, что она стала худой как тростинка, что у нее усталый вид и что редко у кого увидишь такие грустные глаза. Но она выглядела лучше, чем в прошлом году в Санта-Эухении, но никто из слуг, конечно, не мог этого знать.
107 
