очень нудно 
45 
– Алло?
Она зажмурилась, услышав Алекса. Облегчение, страдание и возбуждение поглотили ее.
– Да-да. – В первое мгновение он не узнал ее голос, потом от неожиданности словно онемел, потом воскликнул: – О Бог мой!
– Нет, – улыбнулась она мягко. – Всего-навсего я. Звоню, чтобы поздравить тебя с Днем благодарения.
Возникла пауза.
– Спасибо. – Голос звучал напряженно. – Как живешь?
– Я?.. Прекрасно…
И сразу приняла решение высказать ему все. Пусть он передумал, пусть разлюбил ее, пусть завел себе другую. Она должна сказать ему все. Хотя бы напоследок.
– Совсем не прекрасно… ужасно… Не могу…
Перехватило дыхание, когда она вспомнила двухмесячные мучения и опустошенность.
– Не могу больше так жить. Не могу это вынести… О, Алекс…
Неожиданно для себя она принялась плакать – от огорчения и в равной степени от облегчения. Наконец-то опять говорит с ним. И пусть мир разом сгинет. Такой радости она не знала долгие месяцы.
– Ты где? – спросил он резко.
– Дома.
– Жду тебя на углу через пять минут.
Она собиралась возразить, собиралась заявить, что этого нельзя, но не было сил бороться дальше. И желания такого не было. Молча кивнула в подтверждение, потом произнесла:
– Приду.
Забежав в ванную, плеснула себе на лицо холодной водой, второпях вытерлась огромным полотенцем, провела расческой по темным волосам, распахнула шкаф, накинула манто и выбежала из комнаты вниз по лестнице, вон из дома. На сей раз она не оставила ни поручений, ни объяснений, да и не знала, надолго ли уходит. То ли на пять минут, то ли на час. В настоящее время Джон Генри не нуждается в ней. Спит. У него есть сиделки, слуги, врачи, а ей всего разочек требуется нечто большее. Она осознала это, пока торопливо бежала к тому месту, где ее ждал Алекс. Черные волосы развевались, манто было распахнуто, губы застыли в полуулыбке, глаза искрились. Повернув за угол, Рафаэлла сразу увидела его, в темных брюках и широком свитере, с лохматой головой, с блестящими глазами. Он подбежал к ней, обнял с такой силой, что она едва не задохнулась. Алекс поцеловал ее губы, и оба застыли, казалось, навсегда. Отчаянная затея – вести себя так здесь, на углу улицы, но, к счастью, их никто не видел, хотя теперь Рафаэллу в жизни ничто не пугало.
Словно по молчаливому соглашению, они направились к его дому. Когда Алекс закрыл входную дверь, Рафаэлла огляделась, свободно вздохнула.
– Добро пожаловать домой.
Он пока не стал рассказывать, как скучал по ней. Алекс расскажет ей об этом, когда они будут рядышком лежать в его постели. Два месяца они провели в небытии, едва живые между оцепенением и неотступной болью. Два месяца оказались самыми тяжелыми в жизни Рафаэллы. Алексу тоже было не легче, но теперь казалось, что ничего такого и не происходило, будто и не было этих бесконечных дней. Он хотел спросить, что с ней случилось, но не решался. Алекс наслаждался моментом и надеялся, что теперь Рафаэлла осмелится на большее.
– Поздравляю с праздником, дорогая моя… – Он снова сжал ее в объятиях, и они предались любви.
Лишь в начале одиннадцатого Алекс вспомнил, что у него в духовке жарится индейка. Немного пережарилась, но это не беда. Рафаэлла была в его купальном халате, он в голубых джинсах и рубахе, они ели индейку, беседовали и смеялись. Настоящий вечер встречи, и в отличие от первого ужина в честь Дня благодарения Рафаэлла ела так, будто ее год не кормили.
– А твоя работа? Хорошо идет? – Счастливая тем, что они сидят вместе, она улыбалась беззаботно и радостно, как дитя.
– Я бы не сказал, – виновато проговорил он. – Если бы я работал у кого-нибудь другого, то наверняка лишился бы места за последние два месяца.
– Не верю, Алекс.
– Но это правда. Я не мог ни на чем сосредоточиться. Она тоже стала серьезнее:
– И я не могла. – Вновь посмотрела на него, взгляд стал ласковым. – Думала лишь о тебе. Словно какая-то душевная болезнь, из которой не выбраться.
– А тебе этого хотелось?
– Да. Только чтобы прекратились мучения. Это было, – волнуясь, она отвела взгляд, – очень трудное для меня время, Алекс. Я боролась со своей совестью с того самого дня, когда мы виделись в последний раз.
– А что произошло сегодня? Что заставило тебя позвонить?
– Стало невыносимо. Почувствовала, что умру, если не поговорю с тобой сейчас же.
Он кивнул, ему хорошо было знакомо это чувство. И перегнулся через стол, чтобы поцеловать Рафаэллу.
45 
