93 
– Ты и представить себе не можешь, как я счастлив, что ты со мной!
– Я так скучала по тебе, Алекс… – тихо улыбнулась она, – я так скучала.
Он кивнул и растянулся рядом, не переставая нежно ласкать ее, и вдруг снова почувствовал желание. Он не мог оторваться от нее, боясь, что она вдруг уйдет, оставив его навсегда. Он любил ее снова, и снова, и снова… И потом, уже вечером, они вместе забрались в теплую ванну, и Рафаэлла произнесла, прикрыв глаза:
– Милый, ты просто неотразим.
– Ужасно хочу спать.
Она открыла глаза и улыбнулась:
– А я должна встать и топать домой.
Было трудно представить, однако, что она в самом деле должна уходить, и странно было называть какое-то другое место домом. Ее настоящий дом был здесь, у Алекса, где жила их любовь, соединившая их души и тела. И Рафаэлле вдруг стало наплевать на угрозы отца. Она никогда не бросит Алекса. Пусть Кэ напишет о ней все, что ей вздумается. Пусть все они убираются к черту. Без этого человека ее жизнь теряла смысл.
Алекс снова поцеловал ее, пока они сидели в ванне, и она лениво заявила, что вызовет полицию, если он еще раз посмеет к ней прикоснуться. Впрочем, он устал не меньше, чем она. Алекс галантно довез ее до дома, зевнул, чмокнул на прощание и, как всегда, предоставил одной пройти оставшийся квартал.
Войдя в дом, Рафаэлла сразу почувствовала странное затишье, будто остановились все часы и замерли все звуки огромного дома. Но, решив, что ей это только почудилось, она с улыбкой, позевывая, стала подниматься по лестнице. Дойдя до первого пролета, она увидела двух слуг и двух сиделок, столпившихся у двери в спальню Джона Генри. У нее замерло сердце, она поднялась выше и остановилась.
– Что случилось?
– Ваш… – у сиделки были красные глаза, – ваш муж, миссис Филипс.
– Боже мой… – Глядя на их лица, ошибиться было невозможно.
– Он… – Она боялась продолжить, и сиделка кивнула.
– Его больше нет. – И она разрыдалась, почти упав на руки другой сиделки.
– Как это произошло? – Рафаэлла медленно подошла к ним, держа спину прямо и широко раскрыв глаза. Джон Генри умер, пока она занималась любовью с Алексом. Осознание этого было похоже на пощечину, и она вспомнила отца, который назвал ее шлюхой.
– С ним снова случился удар?
На мгновение все четверо смолкли, и потом сиделка, которая плакала, зарыдала еще громче, а двое слуг поспешно удалились. Тогда вторая сиделка странно посмотрела на Рафаэллу, и она поняла, что в ее отсутствие произошло что-то страшное.
– Миссис Филипс, с вами хочет поговорить доктор. Он ждет вас уже два часа. Мы не знали, где вы, но нашли вашу записку и думали, что вы скоро вернетесь.
Рафаэлла почувствовала, что ей становится дурно.
– Доктор все еще здесь?
– Он в комнате мистера Филипса, около тела. Но скоро его увезут. Доктор настаивает на вскрытии, на всякий случай.
Рафаэлла тупо посмотрела на нее и пошла в комнату Джона Генри. Она тихо постояла у постели, глядя, как он лежит. Он как будто спал, ей даже показалось, что он шевельнул рукой. Она не видела врача, стоявшего в двух шагах от нее. Она видела только Джона Генри, усталого, дряхлого и как будто спящего.
– Миссис Филипс?.. Рафаэлла!
Рафаэлла вздрогнула, услышав за спиной голос, и вздохнула, узнав того, кому он принадлежал.
– Здравствуй, Ральф. – Но ее взгляд как магнитом притягивало лицо человека, с которым она прожила пятнадцать лет. Она пока еще не поняла, что чувствует. Печаль, пустоту, сожаление, горе – что-то похожее на все это, но не больше. Она еще не могла по-настоящему осознать, что его нет. Несколько часов назад он еще говорил ей, что очень устал, и вот теперь лежит, словно в глубоком сне.
– Рафаэлла, выйдем в соседнюю комнату.
Она поплелась за ним в гардеробную, которой пользовались сиделки, и они остались там, точно заговорщики. Он грустно смотрел на Рафаэллу, и она понимала, что он хочет ей сообщить что-то важное.
– В чем дело?! Что от меня скрывают? Ведь это был не удар, правда?
Инстинктивно она почувствовала, что произошло на самом деле. И врач покачал головой, подтверждая ее худшие опасения:
– Нет, это был не удар. Это был ужасный несчастный случай. Страшная ошибка, почти непростительная, хотя и непреднамеренная. И никто не мог знать, как он себя чувствовал.
– Что вы хотите сказать? – Она повысила голос, чувствуя, что почва уходит у нее из-под ног.
– Ваш муж… Джон Генри… сиделка давала ему снотворное и оставила бутылочку на ночном столике… – Он надолго замолчал, а Рафаэлла смотрела на него с нескрываемым ужасом. – Он выпил таблетки, Рафаэлла. Весь флакон. Он покончил с собой. Я не знаю, как еще это можно назвать. Но именно это он и сделал.
93 
