очень нудно 
59 
— Как вы это оцениваете?
— Я оцениваю это как работу, — ответил я.
— И вы беретесь за нее?
— Мне нужно побольше фактов для того, чтобы принять решение. Например
— кто ваш клиент? Кто эти другие операторы? Где они живут? Что они делают? Что…
Он поднял руку.
— По первому вопросу, — ответил он. — Почтенный Джесси Брокден, сенатор от Висконсина — это наш клиент. Сведения, конечно, секретные, как и все другие.
Я кивнул.
— Я помню его, он был связан с космической программой перед тем, как ушел в политику. Хотя подробностей я не знаю. Но ему было настолько легко получить защиту от правительственных организаций…
— Для получения ее он, очевидно, должен был сказать нечто такое, о чем не желал бы говорить. Возможно, это нанесло бы урон его карьере. Я точно не знаю. Он не хотел этого. Он выбрал нас.
Я снова кивнул.
— А как насчет других? Они тоже выбрали нас?
— Совсем наоборот. Они даже вообще не поддержали предположение Брокдена. Они, похоже, сочли, что у сенатора это что-то вроде паранойи.
— Насколько хорошо они знали друг друга в последнее время?
— Жили в различных частях страны и годами не виделись. Хотя случайные встречи и были.
— Весьма слабые основания для подобного диагноза.
— Один из них — психиатр.
— Ого! Который?
— Лейла Закери — так ее звать. Живет в Сент-Луисе. Работает там же, в госпитале.
— Никто из них не обращался к властям — федеральным или местным?
— Верно. Брокден вышел на контакт после того, как узнал о Палаче. Он был тогда в Вашингтоне. Отправил известие о возвращении его и затребовал сообщение об убийстве. Он попробовал разыскать всех своих бывших сослуживцев, узнал в процессе поисков о Барнсе, вышел на меня, а затем попытался уговорить остальных отдаться под мою защиту. Но они не согласились. Когда я разговаривал с доктором Закери, она указала мне — очень вежливо — что Брокден очень больной человек.
— Что у него?
— Рак. Поражен позвоночник. Это уже неизлечимо, когда рак поражает его и внедряется внутрь. Он даже сказал мне — как-то так выразился — что ему необходимо протянуть где-то месяцев шесть, чтобы закончить доработку очень важной части законодательства — нового уголовного реабилитационного акта — и я допускаю, что это выглядело идеей параноика. Но черт бы меня побрал, кто бы не свихнулся в такой обстановке? Доктор Закери, например, все это расценила именно так, хотя и не связывала убийство Барнса с Палачом. Она считает, что это был вульгарный грабитель, которого вспугнули
— и он, естественно, перепугался и убил хозяина.
— Значит, она не боится Палача?
— Она сказала, что ей-то куда больше известно о психике Палача, чем кому бы то ни было, и она поэтому не особенно беспокоится.
— А как насчет другого оператора?
— Он сказал, что доктор Закери может превосходно разбираться в психике Палача, и что сам он больше всех знает о мозге этого существа и что совсем не беспокоится.
— Кого вы имеете в виду?
— Дэвид Фентрис — инженер-консультант в области электроники и кибернетики. Он действительно немало потрудился при создании Палача.
Я встал и сходил за кофейником. Не то, чтобы я страшно захотел опрокинуть чашечку как раз сейчас. Но я услышал знакомое имя: мне пришлось в свое время поработать с Дэвидом Фентрисом. И он некоторое время участвовал в космической программе.
Около пятнадцати лет тому назад Дэйв был связан с проектом Центрального банка данных — именно тогда мы и познакомились. И хотя у многих из нас заметно изменялись взгляды на свою работу по мере того, как мы добивались все большего и большего прогресса, Дэйв все оставался по-прежнему неукротимым энтузиастом. Жилистый, с седыми коротко подстриженными волосами, сероглазый, в очках с роговой оправой и тяжелыми стеклами, постоянно колеблющийся между рассеянностью и взведенностью, стремительностью, он имел привычку выражаться полусформулированными мыслями на бегу, так что вы могли начать думать о нем, как о представителе той породы людей, которые добрались до поста с небольшой властью за счет подкупа и интриг. Тем не менее, если вы подольше присматривались к нему, мнение ваше изменилось бы — он умел прогонять рассеянность и жестко брать себя в руки. К тому времени, когда он заканчивал дело, вы весьма недоумевали, как это не смогли разглядеть всего этого давным-давно и почему парень вроде него до сих пор находится на такой незначительной должности. А еще позже вас могло поразить то, каким печальным кажется он в то время, когда не пылает энтузиазмом насчет чего-нибудь. Сила духа его была чересчур высока для небольших проектов, в то время как значительные предприятия нуждались в ком-то более хладнокровном. Так что меня не удивило, что выше консультанта он так и не поднялся.
59 
