152 
Но Туннель, обряженная в свое лучшее платье, сидит, поджидая его. Перед ней на ночном столике лежит отрубленная голова, набитая живыми угрями. (В королевстве Така, как утверждает легенда, считалось, будто этот старый способ не давал душе убитого обрести покой.)
Аксельт падает перед ней на колени и рвет на себе волосы, бьет челом, умоляя простить его за то унижение, которое он заставил ее снести, — это было страшное бремя!
— Я ношу другое бремя, — заявляет она. — У меня во чреве Хротрундово семя. И ты должен снести это ради меня.
В тот момент Аксельт был готов стерпеть от нее что угодно, поэтому он выразил свое согласие.
— Ну а теперь, — сказала ему Туннель, — вези свою верную жену домой.
Аксельт так и поступил и покорно нес свое бремя до тех пор, пока не родился ребенок. Однако он не смог вынести ее любви к этому ребенку, в котором, как он считал, жил дух убийцы его отца; поэтому он схватил младенца и швырнул в ров, на растерзание диким вепрям. Это была девочка.
— Я могла простить тебе многое, — сказала Гун-нель, — но я никогда не смогу простить тебе это.
— Что ж, это послужит тебе уроком, — заявил он, хотя и не был в этом уверен. Спал он плохо — один, — Туннель бродила по замку каждую ночь, словно не знающая покоя блудница, чья цена оказалась слишком высокой для прохожих.
Однажды ночью она подошла к кровати супруга и неистово отдалась ему, лепеча, что наконец-то почувствовала к нему прежнюю любовь. Но наутро она попросила служанку принести ей ведро живых угрей.
После чего королевство Така пришло в то состояние, в какое всегда приходят королевства, где убивают короля. Туннель, конечно, совершенно потеряла рассудок. На утреннем собрании совета старейшин она сама объявила о смерти Аксельта. Она вынесла набитую угрями голову Аксельта на разделочной доске и водрузила перед собравшимися старейшинами прямо посредине огромного стола. Многие годы она слыла мастерицей в приготовлении диковинных блюд, так что сейчас старейшины были просто сражены наповал.
— Аксельт мертв, — провозгласила она, ставя кушанье на стол.
Один из старейшин был настолько стар, что почти ничего не видел. Он протянул руки к голове, как обычно пытаясь определить, что за диковинное блюдо принесла на этот раз Туннель.
— Живые угри! — воскликнул он. Старейшины просто не знали, что им делать.
Бесспорным наследником престола был Аксельрульф, единственный сын Аксельта и Туннель, но Он был занят завоеванием Флана. Совет старейшин выслал к нему гонца, сообщая о смерти отца От рук его матери и указывая на то, что без сильного лидера королевству Така грозит раскол. Но Аксельрульф жил себе припеваючи среди фланцев. Это были красивые, исповедующие гедонизм цивилизованные люди, которые жили легко и весело, к тому же Аксельрульф никогда не имел политических амбиций.
— Передайте матери, что я скорблю вместе с ней, — сказал он гонцу.
А тем временем кое-кто из старейшин задумал захватить престол в свои руки и убить Аксельруль-фа, если тот надумает возвратиться и заявить о своих правах. Это послужило самым убедительным доводом для отказа Аксельрульфа возвращаться домой. Он был не дурак!
А потом случилось то, что и должно было случиться. С утратой сильного главы государство Така стало рассыпаться на части, пошла междоусобная грызня. Замок Туннель осаждали толпы любовников, и она еще много раз просила принести ей ведро угрей. Наконец она выбрала себе поклонника, который только притворился обессиленным любовными утехами, и на этот раз голову отрубили ей. Но он даже не стал утруждать себя возней с угрями.
В конце концов, когда королевство Така уже нельзя было назвать королевством — это была лишь разрозненная кучка крошечных феодальных наделов, — случилось то, что всегда случается в таких ситуациях.
Юный Аксельрульф вернулся домой из Флана. Но он так полюбил фланцев, что привел с собой целую их армию и легко справился со всеми бес. порядками. Он утвердил мир в королевстве, перебив всех феодалов, желавших войны. После этого страна Така стала как бы страной Фланов, а Аксельрульф взял себе в жены прекрасную фланскую девушку по имени Грониген.
В последней строфе «Аксельта и Туннель» анонимный автор утверждает, что история Аксельрульфа и Грониген, видимо, мало чем отличается от истории Аксельта и Туннель. Так почему бы нам не закончить на этом?
Богус был с ним более чем согласен. Когда он закончил четыреста двадцать первую строфу, ему почти нечего было добавить в послесловии.
152 
