159 
— Нет, к другой, — поправила она. — Которая налилась сильнее.
— Вот эта?
— Я все перепутала… — И она замолчала, потом тихонько ойкнула, когда ребенок начал сосать.
Трампер навел порядок в своей памяти; он приложил пеленку к неиспользованной груди, вспомнив, что из нее начнет капать, пока малыш будет сосать другую.
— Иногда из них просто брызжет струей, — пожаловалась она.
— Я знаю, — сказал он. — Они будут брызгать, если ты займешься любовью…
— Я не хочу этого делать, — напомнила она ему.
— Я знаю. Я просто так сказал…
— Тебе придется быть терпеливым, — шепнула она. — Мне еще хочется задеть тебя побольней.
— Ну да.
— Тебе придется подождать, пока мне больше не захочется обижать тебя.
— Ну конечно, я подожду.
— Я не думаю, что мне захочется и дальше причинять тебе боль, — сказала она.
— Я тебя ни в чем не виню, — ответил он, отчего она снова рассердилась.
— Это не твое дело, — оборвала она его.
— Конечно, не мое, — согласился он. Она ласково произнесла:
— Ты лучше бы не говорил так много, Трампер, а?
— Хорошо.
Когда младенец вернулся в корзинку, Тюльпен легла в кровать, прижавшись всем телом к Трамперу.
— Тебе все равно, как я его назвала?
— О, малыша? — откликнулся он. — Ну конечно нет! И как ты его назвала?
— Меррилл, — ответила она, проведя жестко основанием ладони вдоль его позвоночника. У него запершило в горле. — Видимо, я тебя очень люблю, — прошептала она. — Я назвала его Мерриллом, потому что подумала, что ты очень любил это имя.
— Да, — прошептал он.
— Я думала о тебе, видишь?
Он чувствовал, как ее тело снова сердится на него.
— Да, я знаю, — ответил он.
— Ты страшно меня обидел, Трампер, ты это знаешь? — спросила она.
— Да. — Он слегка дотронулся до ее колючего ежика.
— Ладно, — сказала она. — Не смей никогда забывать об этом.
Он пообещал, что никогда не забудет, после чего она обняла его, и ему приснился один из двух кошмаров, которые он видел чаще других. Он называл их вариациями на водную тему.
Один был про Кельма, с которым случалась невероятная беда, связанная с глубокой водой — в море или в холодном болоте. Этот сон всегда был таким страшным, что он никогда не пытался припомнить его в деталях.
Второй всегда был о Меррилле Овертарфе, который тоже находился в воде: он очень медленно открывал крышку люка у танка.
В шесть утра его разбудил жалобный писк младенца Меррилла. Груди Тюльпен намочили его тело, и постель пахла слегка кисловатым молоком.
Она прикрылась пеленкой, а он сказал:
— Посмотри, они текут. Видно, ты возбудилась?
— Это потому, что малыш заплакал, — упорствовала она, и он вылез из постели и отправился за ребенком. При этом у него возникла обычная утренняя эрекция, которую он не стал скрывать.
— Ты видела моего нового петушка? — спросил он, дурачась. — Знаешь, он все еще хранит девственность.
— Ребенок плачет, — сказала она, однако улыбнулась. — Дай сюда ребенка.
— Меррилл, — пропел он. Как здорово снова громко произносить это имя! — Меррилл, Меррилл, Меррилл, — повторял он, пританцовывая, пока нес малыша к кровати. Они немного поспорили, к какой груди приложить ребенка; Трампер несколько раз произвел исследование, какая из них набухла сильнее.
Тюльпен все еще кормила ребенка, когда зазвонил телефон. Было очень рано, но она, кажется, не удивилась; внимательно посмотрев на Трампера, она кивнула, чтобы он ответил. У него возникло чувство, будто его проверяют, поэтому он поднял трубку, но не стал говорить.
— Доброе утро, кормящая мамаша! — прогремел в трубке голос Ральфа Пакера. — Как малыш? Как твои титьки? — Трампер сглотнул, в то время как Тюльпен безмятежно улыбнулась. — Мэтью и я уже выходим, — продолжал Ральф. — Тебе чего-нибудь нужно?
— Йогурт, — прошептала Трамперу Тюльпен.
— Йогурт, — хрипло повторил в трубку Трампер.
— Тамп-Тамп! — заорал Ральф.
— Привет, Ральф, — сказал Богус. — Я видел твой фильм…
— Ужасный, правда? — откликнулся Ральф. — Как ты поживаешь, Тамп-Тамп?
— Отлично, — ответил Трампер. Тюльпен убрала пеленку со своей свободной груди и нацепила ее на Трампера. — Я получил степень доктора филологии, — пробормотал он в трубку.
— Как малыш? — спросил Ральф.
— Меррилл чувствует себя превосходно, — ответил Богус. Молоко из свободной груди Тюльпен брызнуло ему на ногу. — Мне очень жаль, что я пропустил твою свадьбу. Прими мои поздравления.
159 
