111 
Больше Филибер ничего не знал.
В субботу в дом на улице Бюшри явились два пристава и стали расспрашивать Гийоме о том, не встречал ли он в этом доме некого Франсуа де Монкорбье, прозванного Вийоном. Жанна была в это время на рынке. До смерти перепуганный Гийоме сказал правду: да, он видел его в доме, но это было уже год назад. Следователи испросили позволения осмотреть дом и, получив его, обошли все комнаты, осведомившись о том, кто занимает третий этаж. Гийоме ответил, что, насколько он знает, там никто не живет.
Когда Жанна вернулась, Гийоме все ей рассказал. Вот уж действительно, никак не отделаться от этого человека! Кормилица места себе не находила от волнения; Жанна ее успокоила.
В воскресенье Сибуле, как обычно, пришел с деньгами. Жанна спокойно объявила:
— Монкорбье здесь больше не живет.
Сибуле улыбнулся и ответил:
— Говорят, он покинул Париж, но Монкорбье может вернуться и попросить здесь убежища. Малыш Жан и Колен живут на широкую ногу.
Жанна поняла, что власти подозревают Франсуа в соучастии в ограблении Наваррского коллежа. Если Малыш Жан и Колен швыряются деньгами, значит, они совершают типичную для воров ошибку: открыто тратят украденное.
На другой день Жанна заметила, что один из бродяг с ракушкой на шляпе обосновался напротив. Итак, за ней собирались понаблюдать. Власти не пускают дело на самотек.
Но Франсуа не вернулся.
Через несколько дней Филибер доложил, что по крайней мере один из служащих коллежа, по мнению властей, замешан в деле. Следователи рассудили, что кто-то из местных должен был описать злоумышленникам расположение комнат и указать, где стоит сам сундук. По их мнению, это был живший в коллеже монах-пикардиец, некий Дом Никола. Он исчез, но можно поклясться, что если его схватят, беглец не будет в монашеском платье.
За семь лет работы в своих трех лавках, Жанна сумела скопить кругленькую сумму в сорок две тысячи ливров. Это было неплохо: тысяча пятьдесят экю. Чтобы не держать дома так много монет, она перевела часть денег в старые золотые экю, которых набралось штук триста. Еще часть денег была в серебряных ливрах, а остаток, три тысячи ливров, — в медной монете. Она хранила их не в сундуке у кровати, первом подарке Бартелеми, куда воры не преминули бы заглянуть, а в железном ящике. Когда ремонтировали чулан, где для приучения Франсуа к гигиене поставили стул с дыркой, Жанна велела устроить там тайник, замаскированный кирпичами. Именно там и хранился ящик.
Деньги, которые спят, — ленивые деньги, говорила себе временами Жанна. Она не знала ни одного верного человека, который подсказал бы, как пустить их в дело. Попробуйте спросить об этом кого-то, и он наверняка попросит дать ему в долг.
Кроме того, сам дом, королевский подарок, стоил две тысячи экю, и стоимость его непрерывно росла с той поры, как король возвратился в Париж и дела королевства пошли на лад. Даже маленькая конюшня на три стойла, которую она велела семь лет назад соорудить для Донки за тридцать пять ливров, стоила теперь не меньше пятисот.
Обо всем этом Жанна и размышляла, когда королевский эдикт вызвал у нее потрясение, схожее с тем, которое она испытала однажды на рынке: деньги обесценились! Раньше один серебряный франк равнялся двадцати солям, теперь — двадцати пяти.
Итак, три тысячи ливров в медной монете, лежавшие в ящике, превратились в две тысячи четыреста. Жанна потеряла доход за пять или шесть недель работы. Вот так просто, ни за что ни про что. Все утро она не могла прийти в себя. Это заметил даже маленький Франсуа, спросивший, отчего она грустит.
Жанна похвалила сама себя, что большую часть средств перевела в золото и серебро. Одна мысль о том, что случилось бы, не сделай она этого, приводила ее в ужас: пропали бы восемь с половиной тысяч ливров! Несколько месяцев дохода!
Да, сказала себе Жанна, маленькая пирожница все так же беззащитна.
Цены снова взлетели. Что делать, подумала Жанна, пожимая плечами, придется и мне их поднять.
Филибер со знанием дела объяснил Жанне, что расходы казны растут и король решил таким образом повысить стоимость своего золота и серебра. Он слышал, как об этом толковали ученые люди. Жанне все это было безразлично. Она по-прежнему чувствовала себя беззащитной.
Как можно построить всю жизнь на пирожках! В один прекрасный день очередная встряска, война, мор или какая-нибудь битва титанов оставит ее без крова.
111 
