очень нудно 
58 
Кормилица вышла. Мужчины с интересом смотрели на Жанну. Духовником Агнессы Сорель был отец Жозеф д'Эстрад.
— Я вижу, вы разделяете наше горе, — промолвил король. — Господь оставил нас своим попечением. Садитесь поближе ко мне, дети мои. Агнесса так радовалась, что вы решили пожениться именно здесь. Однако боюсь, вам придется повременить со свадьбой. Мне бы хотелось, чтобы она состоялась в Париже. Мы еще поговорим об этом. Если вы хотите проститься с несчастной Агнессой, она в своей опочивальне. Потом, Бартелеми, покажите вашей будущей супруге ее комнату. Затем я приглашаю вас к ужину, если только наше общество не наводит на вас тоску.
Жанна и Бартелеми встали и поднялись наверх.
Опочивальня хозяйки Боте находилась в центре главного строения замка. Из-за ее неприкрытой двери слышались приглушенные рыдания.
Внутренние ставни на окнах были закрыты. Жанна беспомощно заморгала: женщина, которой она так восхищалась, дивная всадница с улицы Монтань-Сент-Женевьев лежала перед ней на смертном одре, освещенном четырьмя высокими свечами. Тело ее было уже убрано для похорон: Агнессе Сорель предстояло войти в Царство Небесное в голубом шелковом платье, с серебряными четками в руках. Курильница распространяла в комнате запах благовоний, приглушенно звучали молитвы собравшихся у одра покойной коленопреклоненных женщин. Служанка подала Жанне сосуд со святой водой и кропило, и Жанна окропила тело Агнессы. Когда глаза девушки привыкли к полумраку, Жанна смогла разглядеть ее лицо. Его было не узнать! Женщина казалась лет на двадцать старше, чем при жизни. В придачу лицо округлилось из-за ленточки, поддерживавшей подбородок. Жанна была поражена.
В какие-то пять дней воплощение красоты, могущества и славы превратилось в исхудавшие увядшие останки, покоящиеся меж четырех свечей. Жанна вспомнила своих родителей; раньше она полагала, что сильные мира сего непременно доживают до старости.
Кроме матери, только эта лежащая перед ней женщина была к ней неистощимо добра.
Жанна не смогла сдержать слез.
Бартелеми взял ее за руку, вывел на лестницу и проводил в левое крыло замка, где помещались его покои. Прямо под ними располагались комнаты кормилицы, четырех дочерей Агнессы Сорель и самого короля. Приличия требовали, чтобы Жанна и Бартелеми разместились отдельно друг от друга. К тому же в замке находился священник. Жанна изумленно оглядела отведенную ей комнату — ее парижское жилище вошло бы сюда целиком без труда. В огромном очаге пылал огонь. В жизни своей не видала она такого балдахина, такой обивки кровати. Бартелеми объяснил Жанне, что на ночь надо задергивать шторы, дабы уберечься от сквозняков. Слуги принесли их сундуки, и Бартелеми дал им денег, чтобы расплатиться с владельцем повозки. Оставшись одни, Жанна и Бартелеми, не говоря ни слова, посмотрели друг на друга.
— Итак, мы поженимся в Париже, — сказал, помолчав, Бартелеми.
— Но что же случилось? — спросила Жанна. — Она была так молода…
— Готов поспорить, что пойдут разговоры об отравлении. Так или иначе, но позже мы все узнаем наверняка.
— Надолго ли мы здесь останемся?
— До похорон, не меньше.
Они думали о свадебной процессии, а придется идти в похоронной! Жанна не решалась спросить, на какой день назначено погребение. Бартелеми понял ее без слов.
— Это будет самое позднее через два-три дня. Как бы то ни было, а место свое я потерял. Замок отойдет дочерям Агнессы, а часть людей уволят или переведут в Париж.
Бартелеми казался озабоченным. Жанна открыла сундук и вынула оттуда зеркальце Исаака, флакон душистой воды и платье, которое она сшила себе к поездке. Свадебному платью и украшениям суждено было так и лежать в сундуке. Она посмотрела на Бартелеми:
— Где здесь чулан?
— Здесь их два, в каждом конце коридора. Горшок выносят в колодец внизу.
Справив нужду, Жанна освежила себе лицо водой из стоявшего на столике кувшина. Потом она причесалась и сменила платье.
— Что это за зеркальце? — спросил Бартелеми.
— Подарок одного кавалера, — ответила Жанна рассеянно.
— Пылкого поклонника, без сомнения.
— Да, он пылал страстью. Я — нет.
— Но ты сдалась?
Жанна рассмеялась:
— Не представилось случая. Он понял, что я не юноша.
— Тогда надо было вернуть зеркало, — сказал Бартелеми с улыбкой.
— Не мне же отвечать за недоразумение!
58 
