20

Как только мама мне разрешила, я искупался в микве, где вода сейчас была очень холодная и высокая, скрывающая меня с головой, и надел чистые одежды, а потом поднялся по холму к дому великого рава Берехайи. Слуги сказали мне, что он в синагоге, и я отправился туда, не забыв омыть руки в источнике, потому что никто ведь не знал, что я только что вымылся в микве.

Я вошел и сел с краю, удивившись, что в синагоге собралось необычно много народу для этого дня недели. Но вскоре я понял, что все они слушают не раввина, а мужчину, который пришел в Назарет, чтобы рассказать о последних событиях в Иерусалиме. Он был фарисеем, богато одетым, с густой проседью в волосах, прикрытых накидкой.

Среди собравшихся я заметил моего брата Иакова, и Иосифа, и Клеопу. Здесь же были и мои старшие братья.

Рав Берехайя улыбнулся, увидев меня, и жестом велел мне сидеть спокойно, пока мужчины разговаривают.

Незнакомый мне фарисей говорил по-гречески, но время от времени вкратце повторял сказанное на нашем языке.

К началу его рассказа я опоздал и поэтому слушал с середины.

— Этот Сабин, римский прокуратор, приказал своим людям окружить храм, и евреи рассыпались на крыше колоннады. Они бросали в римлян камни. Воздух то и дело прорезали стрелы. Но римские стрелы не могли достать евреев, потому что те сидели слишком высоко. Тогда этот Сабин, этот безбожник, единственной целью всех деяний которого было одно — найти царские сокровища в отсутствие царя, этот жадный человек тайком поджег колоннады, да-да, прекрасные колонны нашего храма с их покрытой лаком позолотой. Они вспыхнули, и евреи оказались в огне. Пожар разошелся мгновенно. Огнем охватило даже крышу храма, колонны пылали сверху донизу. И все золото сгорело в огне. И люди на крыше погибли. Сможем ли пересчитать всех погибших?

Мой страх снова возвращался ко мне. Несмотря на то что в комнате было тепло, я дрожал, как от холода.

— …И римляне бросились прямо в огонь, чтобы добраться до сокровищ Господа, а евреи, беспомощные, могли только смотреть. Римляне ворвались прямо в хранилища. Они обокрали, в своей неутолимой жадности, дом Господа.

Все было так, как я видел в моем сне. Я опустил голову и зажмурился. А фарисей продолжал говорить, и я видел то, о чем он рассказывал.

Битва сменялась новой битвой, римским легионам не было числа, вдоль дорог вырастал лес крестов.

— Распято две тысячи человек, — сказал фарисей. — Римляне ловили и тех, кто пустился в бегство. Они забирали любого по малейшему подозрению и распинали. Кто знает, были ли эти люди виновны? Ведь римляне не могут отличить среди нас хороших от плохих! Они не знают. А арабы, сколько же деревень сожгли они на своем пути, прежде чем римский военачальник Вар отослал их домой! Не сразу римляне поняли, что арабам нельзя поручать поддерживать мир и порядок.

Затем мы выслушали длинный перечень имен и названий — какие поселения сгорели, какие семьи лишись крова…

Я не мог открыть глаза. Я видел языки пламени на фоне ночного неба. Я видел бегущих людей. Наконец на мое плечо опустилась рука, и я услышал голос рава Берехайи:

— Слушай внимательно.

— Хорошо, ребе, — шепнул я.

Я взглянул на фарисея, расхаживающего перед собранием, пока люди горячо обсуждали одного из главарей мятежников — Симона, который спалил дворец в Иерихоне и которого теперь преследовал Грат, военачальник Ирода, перешедший на сторону римлян. Правление Симона закончилось. Но было еще много других…

  71