очень нудно 
231 
— Вы знаете, какой мне хочется развязки, но не соглашаетесь, — буркнул Ланарк. — Раз вам и читателям в этом мире принадлежит абсолютная власть, с ними и уславливайтесь. Мои желания не в счет.
— Это было бы правильно, но, к несчастью, читатель проникается твоими чувствами, а не моими, и если ты станешь уж очень бурно негодовать, то вместо заслуженной похвалы мне достанутся порицания. К тому и этот разговор.
Прежде всего, согласимся в принципе: длинная история жизни не может иметь счастливой развязки. Да, знаю: Уильям Блейк пел на смертном одре; один из президентов Французской республики умер от разрыва сердца, когда предавался блуду на софе у себя в кабинете {10} ; в тысяча девятьсот девяностом году в Вумбиджи. Новый Южный Уэльс, пациент зубного врача был поражен молнией, после того как получил дозу веселящего газа {11} . Когда случается подобное, можно поверить в Бога этого реального мира, но вызвать такую картину на страницу печатного издания — фокус, на который не решится ни один артист развлекательного жанра. Можно дурачить публику тысячью различных способов, однако в том, что касается наиболее важных понятий, следует держаться правдоподобия, а самой правдоподобной смертью до сих пор является отбытие с земли на «огненной колеснице муки» (как выразился Карлайл) либо, если имеется под рукой хороший доктор, погружение в сонный дурман. Но смерть страшна одиночеством, поэтому давай пощекочем читателю нервы описанием того, как ты расстаешься с жизнью не один, а в компании. Сделаем развязку событием мирового масштаба: подобные бедствия в наши дни не редкость. В самом деле, больше всего я боюсь, что человечество сгинет раньше, чем успеет насладиться моим предсказанием этого события. Рассказ будет, как у евангелиста Иоанна, метафоричен, однако суть происходящего поймет каждый. Слушай!
Покинув эту комнату, ты не сможешь завязать контакт ни с одним чиновником или комитетом, от которого можно было бы ждать помощи. Завтра, когда ты выступишь перед ассамблеей, тебе поаплодируют, но за этим ничего не последует. Ты узнаешь, что в большей части других регионов положение такое же или еще хуже, но их лидеры все равно не готовы сотрудничать; более того, над советом тоже сгущаются тучи. Монбоддо не сможет предложить тебе ничего, кроме персонального приглашения остаться в Проване. Ты отказываешься и возвращаешься в Унтанк, где ландшафт наклонен под странным углом, часовую башню атакуют повстанцы и большая часть города охвачена пламенем. Членов комитета линчуют, Сладден бежал, ты стоишь с Римой на вершине некрополя и наблюдаешь, как по улицам, подобно теням гигантских птиц, плывут стаи ртов и пожирают по пути народ. Внезапно разражается землетрясение. Город захлестывают морские воды, низвергаются через рты в кулуары совета и института, вызывая повсюду короткие замыкания. (Звучит запутанно: я еще не продумал детали.) Как бы то ни было, прежде чем навсегда закрыть глаза, ты видишь, как статуя Джона Нокса — символ тирании разума, символ несгибаемой мужественности, которую поколеблет смерть, но не нежность, — вместе с колоннами опрокидывается в волны, а те текут себе дальше, как текли уже… очень много лет. Ну, как тебе такая развязка?
— Ни к черту. Я, конечно, не так начитан, как ты, — времени не было, — но на третьем десятке, посещая публичные библиотеки, листал научную фантастику: в доброй половине этих книг встречаются подобные сцены {12} , обычно ближе к концу. Эти банальные картины гибели мира не доказывают ничего, кроме умственного убожества тех, кто не способен измыслить ничего лучшего.
Фокусник приоткрыл рот, вылупил глаза и залился краской. Начав с пронзительного шепота, он очень скоро заревел во всю глотку:
— Я не пишу научную фантастику! В фантастических историях не бывает реальных людей, а мои персонажи — реальные, реальные, реальные люди! Я могу поражать своих читателей яркими головокружительными метафорами, назначение которых — сжать и ускорить действие, но это не наука, это волшебство! Волшебство! Что до банальности моей концовки, то погоди, пока в ней побываешь. Предупреждаю: мое воображение подспудно тяготеет к катастрофам; ты понятия не имеешь, каких дров наломает мой творческий дар, трудясь над такой темой, как РАЗВЯЗКА.
— Что будет с Сэнди? — холодно спросил Ланарк.
— Каким таким Сэнди?
— С моим сыном. Фокусник сделал большие глаза.
231 
